Cor ardens

Их властной жадности. Мужья со стариками

Идут, увешаны блестящими клинками,

Вокруг обоза жен, в раздолии степей,

Купая в небе грусть провидящих очей,

Разочарованно бродящих с облаками.

Завидя табор их, из глубины щелей

Цикада знойная скрежещет веселей;

Кибела множит им избыток сочный злака,

Изводит ключ из скал, в песках растит оаз -

Перед скитальцами, чей невозбранно глаз

Читает таинства родной годины Мрака.

5 ПРЕДСУЩЕСТВОВАНИЕ

Моей обителью был царственный затвор.

Как грот базальтовый, толпился лес великий

Столпов, по чьим стволам живые сеял блики

Сверкающих морей победный кругозор.

В катящихся валах, всех слав вечерних лики

Ко мне влачил прибой, и пел, как мощный xop;

Сливались радуги, слепившие мой взор,

С великолепием таинственной музыки.

Там годы долгие я в негах изнывал -

Лазури, солнц и волн на повседневном пире.

И сонм невольников нагих, омытых в мирре,

Вай легким веяньем чело мне овевал,-

И разгадать не мог той тайны, коей жало

Сжигало мысль мою и плоть уничтожало.

6 КРАСОТА

Я — камень и мечта; и я прекрасна, люди!

Немой, как вещество, и вечной, как оно,

Ко мне горит Поэт любовью. Но дано

Вам всем удариться в свой час об эти груди.

Как лебедь, белая, — и с сердцем изо льда,-

Я — Сфинкс непонятый, царящий в тверди синей.

Претит движенье мне перестроеньем линий.

Гляди: я не смеюсь, не плачу — никогда.

Что величавая напечатлела древность

На памятниках слав — мой лик соединил.

И будет изучать меня Поэтов ревность.

Мой талисман двойной рабов моих пленил:

Отображенный мир четой зеркал глубоких -

Бессмертной светлостью очей моих широких.

ИЗ БАЙРОНА

1

   There's not а joy the world can give…[15]

Какая радость заменит былое светлых чар,

Когда восторг былой остыл и отпылал пожар?

И прежде чем с ланит сбежал румянец юных лет,

Благоуханных первых чувств поник стыдливый цвет.

И сколько носятся в волнах с обрывками снастей!

А ветер мчит на риф вины иль в океан страстей…

И коль в крушеньи счастья им остался цел магнит,-

Ах, знать к чему, где скрылся брег, что их мечты

                     манит?

Смертельный холод их объял, мертвей, чем Смерть

                     сама;

К чужой тоске душа глуха, к своей тоске нема.

Где слез ключи? Сковал мороз волну живых ключей!

Блеснет ли взор — то светлый лед лучится из очей.

Сверкает ли речистый ум улыбчивой рекой

В полнощный час, когда душа вотще зовет покой,-

То дикой силой свежий плющ зубцы руин обвил:

Так зелен плющ!— так остов стен под ним и сер,

                     и хил!

Когда б я чувствовал, как встарь, когда б я был -

                     что был,

И плакать мог над тем, что рок — умчал и я — забыл:

Как сладостна в степи сухой и ржавая струя,

Так слез родник меня б живил в пустыне бытия.

2

  I speak not, I trace not, I breathe not thy name…[16]

Заветное имя сказать, начертать

Хочу — и не смею молве нашептать,

Слеза закипает — и выдаст одна,

Что в сердце немая таит глубина.

Так рано для страсти, для мира сердец

Раскаянье поздно судило конец

Блаженству — иль пытке?.. Не нам их заклясть:

Мы рвем их оковы, нас держит их власть.

Пей мед преступленья оставь мне полынь!

Прости мне, коль можешь; захочешь — покинь.

Любви ж не унизит твой верный вовек;

Твой раб я; не сломит меня человек.

И в горе пребуду, владычица, тверд:

Смирен пред тобою, с надменными горд.

С тобой ли забвенье?— у ног ли миры?

Вернет и мгновенье с тобой все дары.

И вздох твой единый казнит и мертвит;

И взор твой единый стремит и живит.

Бездушными буду за душу судим:

Не им твои губы ответят — моим.

3

  Bright be the place of thy soul…[17]

Сияй в блаженной, светлой сени!

Из душ, воскресших в оный мир,

Не целовал прелестней тени

Сестер благословенный клир.

Ты все была нам; стань святыней,

Бессмертья преступив порог!

Мы боль смирим пред благостыней,

Мы знаем, что с тобой — твой Бог.

Земля тебе легка да будет,

Могила как смарагд светла,

И пусть о тленьи мысль забудет,

Где ты в цветах весны легла.

И в своде кущ всегда зеленых

Да не смутит ни скорбный тис

Сердец, тобой возвеселенных,

Ни темнолистный кипарис.

4

  They say thаt Норе is happiness…[18]

Надежду Счастьем не зови:

Верна минувшему Любовь.

Пусть будет Память — храм любви,

И первый сон ей снится вновь.

И всё, что Память сберегла,

Надеждой встарь цвело оно;

И что Надежда погребла -

Живой водой окроплено.

Манит обманами стезя:

Ты льстивым маревам не верь…

Чем были мы — нам стать нельзя;

И мысль страшна — что мы теперь!

5

На воды пала ночь, и стал покой

На суше; но, ярясь, в груди морской

Гнев клокотал, и ветр вздымал валы.

С останков корабельных в хаос мглы

Пловцы глядели… Мглу, в тот черный миг,

Пронзил из волн протяжный, слитный крик,-

За шхеры, до песков береговых

Домчался и в стихийных стонах — стих.

И в брезжущем мерцаньи, поутру,

Исчез и след кричавших ввечеру;

И остов корабля — на дне пучин;

Все сгинули, но пощажен один.

Еще он жив. На отмель нахлестнул

С доскою вал, к которой он прильнул,-

И, вспять отхлынув, сирым пренебрег,

Единого забыв, кого сберег,

Кого спасла стихии сытой месть,

Чтоб он принес живым о живших весть.

Но кто услышит весть? И чьих из уст

Услышит он: «Будь гостем»? Берег пуст.