Corona Borealis (СИ)

Хрустальные бритвы Алисы стрекозами кружились вокруг меня и постоянно напоминали о реальности, больше похожей на странного уродливого сенокосца, чем на изумрудную красоту с крыльями. В этих бритвах неизменно отражались все мои воспоминания, смешанные в кашу со сновидениями, вся моя противоречивость, перепады от наивной щенячьей радости до мрачного и тяжёлого отторжения. Алиса тонкими лезвиями слов резала время, которое я, забываясь, видел вокруг себя бесконечным. Она играючи пускала ему кровь, и я в ужасе смотрел, как умирает у меня в ладонях кусочек последнего лета. И всё же в этом августе, разбитом на миллиарды осколков, время упорно казалось бесконечным, а значит, бесконечной казалась моя пытка, у которой всё же есть конец. К счастью или к скорби? Я запутался. Я не знаю. Ничего я больше не знаю.

И только в одном я уверен точно: я ненавижу самолёты.

 

 

*

 

 

У отшельника, который живёт вверх по реке, дома двадцать собак.

Он укладывает их на подушки и накрывает одеялом. А ещё лютыми зимними вечерами они всей семьёй устраиваются у камина и спят, свернувшись клубками подле друг друга. Им тепло, им снятся светлые, уютные сны, и каждый чувствует себя на своём месте. Даже отшельнику не нужно разговаривать вслух, потому что его понимают и так...

Приподняв голову, я сонно посмотрел на догорающую свечу, огонёк которой трепыхался, как осиновый лист. Было прохладно, и сквозь щели в стенах свистел ветер. Сегодня задачи по физике отчего-то не решались, а формулы не желали запоминаться. Протерев глаза, я встал, накинул штормовку и вышел на гнилое крыльцо, в густую ночь.

Мои глаза не сразу привыкли к темноте. Только через минуту я смог различить над головой знакомые созвездия. Вот Лира с ярчайшей в этом сезоне звездой Вегой, вот рядом Лебедь, распластавший по Млечному Пути крылья, вот Кассиопея - первое созвездие, которое я научился самостоятельно находить. Северной Короны не было видно. Я прислушался к звукам ночи и осторожно двинулся сквозь траву, к восточной дороге.

Чтобы не нарваться на лай собак, я срезал через рощу и на поле вышел в джинсах, насквозь промокших до колена и от влаги холодных. Но как только я там, на поле, запрокинул голову, я забыл обо всех неудобствах и несовершенствах человеческого тела.

Звёзд было так много, что я на миг потерял среди них свою душу.