Cosa Nostra, история сицилийской мафии

Однако не всем мафиози плохо жилось при фашизме. Согласно подсчетам официальных американских источников 500 членов мафии избежали железных объятий Мори, эмигрировав в США. Как станет ясно из последующих глав, они обнаружили, что Америка эпохи «сухого закона» является весьма гостеприимным убежищем. Другие увидели, что железный кулак фашистских репрессий часто преввращается в протянутую ладонь коррупционеров. Джузеппе Дженко Руссо, возглавлявший мафиозную группировку городка Муссомели в Центральной Сицилии, пережил все акции Мори и стал одним из наиболее заметных «людей чести» послевоенного периода. Его криминальная биография, основные события которой происходили в 1920-е и 1930-е годы, то есть в эпоху фашизма, является типичной биографией мафиозо. Он неоднократно обвинялся в кражах, вымогательствах, участии в преступных обществах, запугивании, жестокости и многочисленных убийствах. И всякий раз получалось так, что либо предъявленные ему обвинения рассыпались, либо его оправдывали «за недостаточностью улик». Эта формула применялась в тех случаях, когда свидетели были слишком напуганы, чтобы дать показания. Однажды Дженко Руссо даже арестовали во время одной из облав неподалеку от Агриженто, но и тогда он получил лишь три года тюрьмы. Короче говоря, хваленая война фашистов с мафией не нанесла Руссо никакого существенного ущерба. Повышенное внимание со стороны закона лишь вызывало у него раздражение, а «специальный надзор», под которым он находился в период с 1934 по 1938 годы, несомненно затруднял его деятельность. В 1944 году было официально объявлено о том, что Дженко Руссо «реабилитирован». На самом деле он, разумеется, был преступником.

Слово «мафия» было придумано не только как термин, обозначающий преступную организацию, но и как оружие политической борьбы, позволявшее бросить обвинение оппонентам. Чезаре Мори прекрасно понимал эту истину. «Ярлык мафиози часто используют совершенно необоснованно, – писал он. – Его применяют повсеместно… как средство осуществления вендетты, а также для того, чтобы излить свое недовольство или ослабить врагов». Эти слова были на редкость неискренними. «Хирургическая операция», предпринятая Мори в отношении организованной преступности, показала, что фашисты в борьбе со своими новыми противниками используют старый метод дискредитации оппозиции.

Ирония заключается в том, что и сам «железный префект» грешил тем, что использовал ярлык «мафиози» в собственных интересах. В январе 1927 года, когда фашистская партия подверглась чистке, Мори победил своего соперника по борьбе за влияние в Риме, начальника фашистов Палермо Куччо. Во время операции в Ганджи этот бывший офтальмолог разделял политические взгляды Мори; теперь же последний гневно обвинял Куччо в том, что он, делая подложные медицинские заключения о нарушении зрения, помогал молодым людям уклониться от призыва в армию. Эти обвинения послужили лишь началом кампании по дискредитации Куччо. Вскоре того обвинили в мошенничестве и в том, что он является членом мафии. Вплоть до 1931 года ему пришлось «отмываться» от вылитой на него грязи.

Несмотря на черные рубашки, значки и националистические лозунги, «операция Мори» носила такой же двойственный характер, как и все предыдущие попытки обуздать мафию. В ней сочетались жестокость и лицемерие. На Сицилии репутация государства могла оказаться надолго подорванной, поэтому война фашистов с мафией должна была прекратиться. Мафия была подавлена, но отнюдь не искоренена.

Двадцать третьего июня 1929 года, после более чем трех с половиной лет пребывания на посту префекта Палермо, Чезаре Мори получил короткую телеграмму от дуче, в которой сообщалось, что работа Мори закончена. В результате изменений расстановки сил внутри партии и режима Мори лишился поддержки. В прощальной речи, с которой Мори выступил на собрании Фашистской федерации Палермо, он впервые попытался проявить скромность.

«Остается просто человек, гражданин Мори, фашист Мори, борец Мори, живой и полный сил человек Мори. Теперь он направится к тем горизонтам, которые открыты всем людям, всем людям доброй воли. У меня есть путеводная звезда. Я непрестанно за ней наблюдаю, потому что она ярко сверкает и всегда будет освещать дорогу тем, кто трудится и выполняет свой долг. Дорогу мне будет освещать свет Отечества. Что ж, друзья мои, мы еще встретимся».

В действительности Мори испытывал горечь по поводу своего ухода. Когда он вернулся в Рим, правящий режим проявил осторожность и постарался не предоставлять ему возможность в очередной раз наломать дров. Бывший «железный префект» полностью отдался написанию прославляющего собственные деяния нравоучительного отчета. В нем он рассказывал о «рукопашной борьбе» с мафией: «Человек действия создает ситуации, а не занимается их оценкой… От слов я немедленно переходил к делу». Фашистская пресса без особого энтузиазма отреагировала на этот отчет. Некоторые чернорубашечники еще помнили тот день, когда они мочились на стены префектуры Болоньи.