Cosa Nostra история сицилийской мафии

Дуче как личность был популярен на Сицилии, но его движение здесь явно не пользовалось массовой поддержкой. Именно по этой причине Муссолини поначалу требовались новые сицилийские «друзья». В течение какого-то времени казалось, что фашисты пользуются традиционными методами управления островом, передавая властные полномочия местным бонзам и закрывая глаза на то, что их избирательными кампаниями руководят мафиози. Один князь, который в принципе не отрицал своих связей с мафией, стал министром в правительстве Муссолини.

Но, как оказалось, это был кратковременный медовый месяц. Очень скоро фашистов стали обвинять в том, что они равнодушны к экономическим проблемам Сицилии. В то же самое время воинственные заявления высокопоставленных активистов фашистского движения, вещавших о необходимости вступить в борьбу с мафией, стали вызывать тревогу в определенных кругах сицилийского общества и среди землевладельцев и политиков, которые оказывали поддержку мафии. В апреле 1923 года один из таких активистов обратился к Муссолини со следующим посланием:

«Фашизм ставит себе целью уничтожить коррупцию, которая пропитала политическое и административное устройство этого края. Он ставит себе целью уничтожить закулисные группировки и паразитирующие клики, которые подтачивают священное тело нации. Он не может обойти вниманием рассадник этой заразы. Если мы хотим спасти Сицилию, мы должны уничтожить мафию… Тогда мы сможем утвердиться на этом острове. И наше положение будет прочнее, чем на Севере, где мы покончили с социализмом».

За образной формой скрывалось весьма незамысловатое содержание. Мафия, независимо от того, что она собой представляла, могла бы выполнять на Сицилии ту же самую задачу, какую на Севере выполняли социалисты, могла бы стать для фашизма вполне приемлемым врагом. Со временем Муссолини должен был выработать собственную стратегию. Возглавляемое им движение чернорубашечников подавало себя как полную противоположность старому миру доверительных отношений, обходных маневров и компромиссов. Поскольку мафиози зачастую имели связи с политиками, непримиримая борьба с организованной преступностью позволила бы фашистам нанести удар и по некоторым заметным фигурам либеральной системы. К тому же это был лучший способ подчеркнуть серьезность намерений фашистов.

В мае 1924 года Муссолини впервые посетил Сицилию. Он прибыл в Палермо на линкоре «Данте Алигьери», в сопровождении самолетов и подводных лодок. Будучи в провинции Трапани, дуче услышал о достижениях Чезаре Мори до и во время мировой войны. Помимо этого, он узнал и о том, насколько серьезной является проблема мафии для Сицилии. Делегация ветеранов сообщила ему о 216 убийствах, совершенных в Марсале за год. Они объяснили, что мафия — главная причина того, что фашизм не сумел пустить корни на острове.

Когда кортеж Муссолини проезжал через Пиана деи Гречи, близ Палермо, мэр этого городка, мафиозо дон Франческо Кучиа пренебрежительно махнул рукой в сторону телохранителей премьер-министра и елейным голосом промурлыкал ему в ухо: «Вы со мной, вы под моей защитой. Зачем вам все эти легавые?» Дуче не ответил, но эта наглая выходка привела его в ярость, и весь остаток дня он кипел от злости. Продолжительность визита на остров сократили. Допущенное доном Франческо Кучиа нарушение этикета вошло в историю как своего рода катализатор, ускоривший решение Муссолини объявить войну мафии. В течение нескольких недель после возвращения Муссолини в Рим все хлопоты покровителей Мори окупились сполна, когда Чезаре снова направили в Трапани.

В 1924 году события, развернувшиеся в итальянской столице, резко ухудшили отношение фашистов к Сицилии. Вскоре после поездки дуче на остров его головорезы похитили и убили лидера социалистической партии. Это привело в ужас итальянское общественное мнение, и политические союзники фашистов стали от них дистанцироваться. Для национального лидера потеря власти является самым верным способом лишиться благосклонности определенной категории сицилийских политиков. Летом 1924 года казалось, что Муссолини вот-вот ее потеряет.

Однако инертность оппозиции позволила дуче постепенно стабилизировать ситуацию, а затем и открыто перейти к процессу сворачивания демократии в Италии. Когда Муссолини снова вспомнил о Сицилии, он уже был готов осуществить свой стратегический план.