Curiositas. Любопытство

В 1976 году психолог Джулиан Джейнс предположил, что на ранней стадии своего развития язык проявлялся в посещавших людей звуковых галлюцинациях: слова формировались правым полушарием мозга, но левое полушарие распознавало их как идущие откуда-то извне. По мнению Джейнса, когда в III тысячелетии до н. э. была изобретена письменность, мы «слышали» рукописные знаки – то есть слышали голоса, которые, как нам казалось, принадлежат общительным богам, и только в I тысячелетии до н. э. эти голоса обрели внутреннее звучание[138]. Первый читательский опыт мог заключаться в галлюцинаторном восприятии звуков, так что слова, прочитанные глазами, при чтении воспринимались ухом как нечто ощутимое, как вторичная реальность, существующая вне мышления, в которой эхом звучит или отражается первичная реальность начертанных слов.

Разумеется, переход от разговорного языка к письменному был не столько качественным совершенствованием, сколько сменой «вектора». В придуманном Платоном мифе египетский бог Тот преподнес язык в дар фараону, который, однако, объяснил божеству, что не может принять подношение, потому что если бы люди научились письму, они разучились бы запоминать. Правда, Платон умалчивает о том, что не укладывается в русло этого сюжета: благодаря письменности ораторы смогли преодолеть рамки времени и пространства. Ведь можно и не произносить свои речи, все равно мертвые через века смогут общаться с живыми. Искусство письма, не столь непосредственное, менее осязаемое и чуткое, чем речь, одновременно как расширяет, так и сужает возможности автора. Впрочем, это касается любого хитроумного метода или приспособления, в каком бы ремесле они ни применялись. Взять, к примеру, определение кресла у Честертона: «Штуковина на четырех деревянных ногах для двуногих убожеств»[139].

На чем бы ни держалось существование письма как инструмента мысли – на вдохновении, приведшем к его изобретению, или же на последствиях его появления, в этом есть определенный лингвистический фатализм. Так же как всему во вселенной можно дать собственное имя, любое имя можно передать в звуках, а у любого звука есть отображение. Все, что произносится вслух, может быть записано и прочитано. Все без исключений: даже Божественные слова, продиктованные Моисею, даже песни китов, транскрибированные биологами, или звуки тишины, записанные Джоном Кейджем. Данте был понятен этот закон воплощения: в его Раю души праведников сначала возникают перед ним в виде лиц, проявляющихся в мутном зеркале, после чего постепенно принимают ясные, узнаваемые черты. На самом деле, как и мысли, они бестелесны, ведь на Небесах не существует пространства и времени; но, подобно знакам письменности, они услужливо принимают зримые черты, так что Данте может наблюдать, как протекает жизнь грядущая. Духам ничего подсказывать не надо; в отличие от нас.

Об эстетике потустороннего нам известно мало, зато в нашем мире каждый созданный инструмент и все, что будет им создано, подчинено эстетическим и утилитарным принципам. Все от начала до конца: когда красные кхмеры превратили одну из школ Пномпеня в так называемую «тюрьму безопасности», где были замучены и убиты более двадцати тысяч человек, власти сочли «неэстетичным» цвет здания; поэтому стенам придали мягкий бежевый тон[140].

Эстетика и утилитарность влияют также на формы языкового выражения. Наиболее древний образчик письменности, дошедший до нас, датируется IV тысячелетием до н. э.: это шумерская глиняная таблица из города Урука, где будет править царь Гильгамеш; на таблице – колонки клинописных знаков, разделенные глубокими насечками. Нашим романтичным натурам придется смириться с тем, что первые письменные тексты создавались не руками поэтов – их составляли счетоводы: древняя шумерская таблица содержала не любовные стихи, а реестр купли-продажи зерна и скота земледельцами, чей прах давно уже истлел. Можно предположить, что для читавших такой список он одновременно представлял собой практический интерес и был при этом, в некотором смысле, непризнанным образчиком прекрасного. Для тех из нас, кто не может расшифровать смысл, это качество выступает на первый план.