Д'Артаньян в Бастилии

В это же время на улице Оньяр показался человек в темном костюме, с ним было еще двое. Они торопливо прошагали по брусчатке мостовой, свернули на улицу Рени и вскоре достигли улицы Медников, на которой в эту ночь мы задержали внимание.

Дворянин в темном костюме, как видно, не верил в призраков. Он без колебаний направился навстречу тому из них, который двигался вдоль улицы.

– Он вошел вон в тот дом, сударь, – произнес призрак, почтительно притронувшись к своей шляпе. Он попал в полосу света и сделался поразительно похож на полицейского агента в черной поношенной одежде – одного из тех людей, которые в свое время пытались схватить г-жу Бонасье в ее доме на улице Могильщиков и которые были разогнаны д'Артаньяном. Эти же люди позднее похитили г-жу Бонасье по приказу Рошфора.

Нетрудно прийти к выводу, что дворянин, появившийся со стороны улицы Рени, и был конюший его высокопреосвященства кавалер де Рошфор.

– Который? – спросил он.

– Третий направо.

– Там есть другие выходы?

– Нет, сударь.

– На всякий случай, пусть Жюль войдет во двор и убедится.

– Так точно, сударь. – И говоривший отбежал к кладбищенской стене, чтобы позвать своего напарника.

Рошфор между тем отдавал распоряжения двум своим спутникам. Он намеревался окружить дом, в который вошел Арамис.

Вся эта деятельность, хоть она и происходила в густом тумане, не могла не сопровождаться шумом и суетой, а следовательно, и не могла остаться незамеченной для иезуитов, также скрывавшихся в темноте.

Рошфор и его люди хотели вмешаться в ход событий и изменить его в нужную для себя сторону. Иезуиты покуда ни во что не вмешивались, а лишь наблюдали за ходом событий. Такая тактика, как свидетельствует история, часто приносит свои плоды и оказывается более правильной. Или, во всяком случае, более безопасной.

* * *

Проделав долгий путь впотьмах за открывшим ему дверь Бежаром, Арамис наконец очутился в тускло освещенной комнате. Здесь алхимик поставил свечу на стол, закапанный воском, чернилами и еще чем-то едким, оставляющим следы на деревянной поверхности, сел на стул сам и предложил сесть своему гостю.

– Вы пришли сказать мне… – запинаясь, начал Бежар, не подумав приветствовать ночного посетителя.

– Что время настало, – закончил Арамис спокойным тоном, хотя под маской спокойствия скрывались крайняя тревога и озабоченность. Арамис все время неотступно размышлял об услышанных им словах Сюффрена.

– Когда? – еле слышно спросил Бежар.

– Еще не так скоро. – Арамис постарался придать своему голосу успокаивающую интонацию. – Сначала вам надо будет покинуть свое место в Люксембургском дворце.

– Потом?

– Потом вас примет к себе на службу кардинал.

– А если он не сделает этого?

– Он захочет получить в свое распоряжение такого знаменитого лекаря, как вы. Вы уже популярны в Париже, любезный Бежар.

– Я не искал популярности.

– Вы правы. Об этом позаботились другие.

– Пусть так. Но вы сказали, что настало время. Однако теперь я вижу, что мне еще предстоит отказаться от места у королевы-матери, а затем…

– Не совсем так. Не вы откажетесь от места у Марии Медичи, а вам откажут от места. Вы должны покинуть дворец не по собственной воле, и это должно стать известно кардиналу, – пояснил Арамис.

– И тогда Ришелье не упустит случая насолить ей и возьмет меня к себе на службу… – задумчиво продолжал Бежар. – Да еще, наверное, найдутся люди из числа тех, которым он доверяет, что посоветуют пригласить не кого-либо еще, а именно меня!

Вместо ответа Арамис только согласно кивнул.

– Страшная сеть – ваш Орден! Поистине страшная! – воскликнул Бежар.

– Страшная для врагов истинной веры! Вы, верно, это хотели сказать.

– Не лукавьте, д'Эрбле, вы не похожи на фанатика и прекрасно поняли, что я имею в виду!

– А вы думаете, что те, кто сейчас создает христианское государство в верховьях Параны [14], не смущаясь желтой лихорадкой и сотней других смертельных для европейца болезней, – все поголовно фанатики?! Вы думаете, это из фанатизма святой Ксавье [15] за десять лет прошел по земле пятидесяти двух государств и собственноручно крестил около миллиона язычников, произнося «Amplius! Amplius!»[16] и, верный своему девизу, устремлялся в следующую неведомую страну?! Вы знаете число наших миссионеров, принявших мученическую смерть?! Вы знаете о преподобном Риччи, основавшем первый христианский храм в Китае? Вы знаете, чего стоило отцам Бузоми и Карвальо обращение двух тысяч человек в таких землях, о существовании которых даже не подозревают «добрые парижане»?!

Арамис замолчал так же неожиданно, как и заговорил.

Бежар молчал, изумленный этой вспышкой, которой он никак не ожидал от тихого, скрытного и всегда спокойного Арамиса.

Минуты не прошло, как перед алхимиком снова предстал тот же изящный молодой человек, окруженный таинственным ореолом.

– Оставим это! Мы теряем время, – произнес он. – Вы правы, я пришел к вам по одному очень важному делу, от которого многое зависит в дальнейшем. Многое, если не все. Слушайте меня внимательно и постарайтесь не перебивать.

Бежар понял, что Арамис сейчас скажет главное. Его пробил озноб.