Д'Артаньян в Бастилии (Снова три мушкетера - 2)

- И хорошо относитесь к тем, кого стережете.

- Это потому, что у меня большая семья, сударь.

- А как отнесется ваша многочисленная семья к тому, если на вас будет совершено нападение?

- Это смотря кем из заключенных, сударь.

- Например, мной!

- Думаю, моя семья переживет это. В особенности если вы бросите в меня вон тот тяжелый табурет, но промахнетесь.

- Отлично! Я только что собирался обсудить с вами возможные варианты.

Д'Артаньян был человеком дела. Стоило ему прийти к определенному мнению относительно дальнейшего образа действий, он приводил свой план в исполнение со всей присущей ему энергией. Дубовый табурет звучно ударился о стену и раскололся надвое. Месье Гийо завопил что было мочи.

Д'Артаньян составил ему компанию. Чтобы увеличить эффект, он колотил ножкой табурета в стену. Их дуэт был услышан и не оставлен без внимания. На шум прибежали, д'Артаньяна обезоружили.

- Я - лейтенант королевских мушкетеров д'Артаньян, - во все горло кричал мушкетер. - Я требую дежурного офицера. Сообщите господину де Тревилю!

Наконец он увидел перед собой офицера, чья внешность вызвала неприятные чувства у нашего героя. Дальнейшее подтвердило, что д'Артаньян был хорошим физиономистом.

- Мое имя - д'Артаньян. Я - лейтенант королевских мушкетеров.

- Лейтенант королевских мушкетеров шевалье д'Артаньян скорее всего находится в Лувре. Если вы не хотите, чтобы вас сочли сумасшедшим, советую вам замолчать.

- Вы можете сообщить господину де Тревилю о том, что я здесь?!

- Ни в коем случае.

- Но я выполнял королевский приказ!

- Мне ничего об этом не известно.

- Отведите меня к коменданту.

- Вы напали на тюремщика. За это вы будете наказаны.

- Но, черт возьми, я в самом деле офицер роты господина де Тревиля. Он наверняка разыскивает меня.

- В таком случае он вас найдет.

- Но Бастилия - последнее место, где ему придет в голову искать меня!

- Значит, вам придется подождать.

Д'Артаньян ощутил острое желание придушить офицера на месте.

- В таком случае мне нужен исповедник.

- Сомневаюсь. Ваши поступки свидетельствуют об обратном.

Офицер ушел. Тюремщики унесли обломки единственного табурета. Двери захлопнулись, засовы с лязгом и скрежетом задвинулись. Наступила пронзительная тишина.

На следующее утро Д'Артаньян, вернее, его сторож месье Гийо остался без свежей рыбы к обеду. Мушкетеру сообщили, что отныне он переведен в пятую категорию заключенных. Это означало, что на содержании д'Артаньяна комендант тюрьмы собирался экономить по пять ливров в день. Это означало также, что месье Гийо не мог больше рассчитывать на пирог с трюфелями, жертвуемый д'Артаньяном на нужды его многочисленной семьи.

"Дело плохо, - посетовал мушкетер. - Мой поступок привел к обратному результату".

- Кажется, мы выбрали неверную тактику? - спросил Д'Артаньян у своего нового знакомого, когда вновь наступила его смена.

- Да уж чего хорошего, сударь, - отвечал месье Гийо, крайне разочарованный исходом дела. Огорчение малого было столь велико, что Д'Артаньян поторопился заверить его, что воздержится от любых акций неповиновения.

- Изберем другой метод, - пробормотал мушкетер, провожая глазами нетронутый обед. - Мне необходимо передать письмо господину де Тревилю.

- Я подумаю, что тут можно сделать, сударь, - пообещал месье Гийо.

Вечером того же дня он погремел ключами около двери и тихо осведомился о том, когда письмо будет готово.

- Завтра к утру, - отвечал Д'Артаньян.

Письмо получилось кратким, но энергичным. Утром оно было незаметно для посторонних глаз вручено месье Гийо. По этому случаю мушкетер остался также и без завтрака. Он питался сознанием своей правоты. Мысли же нашего героя о его высокопреосвященстве имели крайне нелестный для кардинала характер. Иногда мушкетер принимался думать вслух, и тогда с уст его срывались ругательства, способные вызвать неподдельный восторг у всех солдат роты де Тревиля, доведись им их услышать. Д'Артаньян бегал по камере как тигр по клетке. На ходу он метал громы и молнии. Однако толстые стены башен Бастилии привыкли к подобным сценам.

Они хранили молчание, безучастно взирая на узника.

Глава девятая

"День одураченных"

Между тем выздоровевший король подвергался натиску со стороны Марии Медичи. Королева-мать уже не просила, а требовала от сына, чтобы он лишил Ришелье должности первого министра.

- Один взмах вашего пера, - однажды произнесла она торжественным тоном, - и вы спасете Францию, всех нас, самого себя!

Король побледнел. Он снова почувствовал себя больным, переживающим кризис, за которым или полное выздоровление, или смерть. Однако в этот раз исход кризиса зависел от его собственной воли.. Людовик XIII взял перо в руку. Королева-мать затаила дыхание, повторяя про себя слова католической молитвы. Казалось, что в наступившей тишине слышно, как пылинки кружатся и оседают в луче утреннего тусклого ноябрьского солнца, пробившегося меж тяжелых портьер. Еще мгновение...

И в эту самую минуту на пороге кабинета появилась фигура в красном одеянии. Кардинал возник словно из воздуха, из ничего. Мать и сын вздрогнули. Им показалось, что они обоняют запах серы.