D.Duran_Kommunizm_svoimi_rukami

у Г.И. Успенского «образ буржуя вызывает [...] воспоминание о чем-то трупном, холодном, распухшем, дурно пахнущем [...] Греховодник-капитал “мусорит” девственные места, на “чистой”, “невинной” земле заводит “грязь и всякую гадость"».⁴⁸ При этом в восприятии грядущего мира «значительную роль играют образы зловеще-фантастические, уродливые, устрашающие, иногда мистические, воплощающие таинственные, не подвластные человеку силы».⁴⁹ Эсхатологмзм приводил к пересечению анти-капиталистических настроений с религиозными. И в очередной раз спасение от грядущей катастрофы виделось в деревне и ее особом строе, причем подобные настроения сохранили свою силу и в начале XX в., когда они приобрели популярность в широких слоях населения и стали ощутимым контекстом русских революцией 1905 и 1917 it. и Гражданской войны.

Предпринимательство как род занятий и система ценностей, а также весь кластер связанных с ним понятий («буржуазия», «мещанин» и «мещанство», «обыватель» и «обывательство», «филистер» и «филистерство») крайне низко оценивались российским обществом, которое отождествляло их с «пошлыми мелкособственническими интересами либеральничающей мелкой буржуазии».⁹¹'¹ Более того, сама буржуазия испытывала перед обществом чувство вины за свое богатство, а такое прогрессивное учреждение Российской империи, как Министерство финансов, считало своей задачей защиту «крестьян» — простых «производителей», от скупщиков, спекулянтов, эксплуататоров, носителей заразы «дикого капитализма».⁵⁰

В каком-то смысле в начале XX в. это настроение было частью общеевропейской атмосферы, для которой была характерна критика собственных цивилизационных оснований: «отвратительная масса посредст-веипоетей-мещан противопоставлялась интеллектуалам и даже “народу” в его идеальном, если и не в реально наличествующем виде. В Германии на рубеже веков прорастали и распространялись, как бурьян, полуна-учные-полумистические “народные” (volkische) доктрины; всевозможные, на грани откровенного шарлатанства, теории тоже покушались на утвердившиеся мелкобуржуазные истины и предлагали избавление от всех зол в мистическом воссоединении с народом».⁵¹ Русская художе-i i пенная субкультура так же остро переживала в начале XX в. данное настроение."

Несмотря на то, что такое общественно-политическое направление, in.ik христианский социализм, получило в России гораздо меньшее распространение, чем на Западе, в последней четверти XIX в. становится все fnuice актуальной связь с общинными настроениями и реформистскими религиозными поисками русского сектантства и православия. В РПЦ

• середины XIX, а особенно в начале XX века стал актуальным вопрос о ни (рождении среди мирян общинной и братской жизни, о противостоянии гиеной бюрократической «системе» под знаком возвращения к Еван-

I с/ино.⁵² На почве этой идеи возникают религиозно-философские кружки русской интеллигенции, один из участников которых, Н.А. Бердяев,

• пя.чывал будущее христианства именно с общением, общинностью, ком-мншотарностью. Реальная самоорганизация православных мирян стала возможной только на короткое время после революции 1917 г., когда, м.-шример, вся Москва покрылась сетью мирянских общин, кружков, пратств.⁵³

Надежды самодержавия на охранительную функцию общины окончательно рухнул и в 1902 г., когда по черноземной полосе Украины и Рос-| ми прокатилась мощная волна крестьянских восстаний, сопровождавшихся захватами помещичьих земель и насильственными действиями по hi ношению к помещичьей собственности. Некоторые исследователи | читают, что так в России началась крестьянская революция, на фоне in основе) которой развертывались все другие социальные и политические революции начала XX века, включая Октябрьскую революцию IU17 г. Это был период формирования крестьянства как самостоятельной социальной силы, осознающей собственные интересы в важнейших для нее вопросах.⁵⁴ Крестьянский протест дал ощутимые результаты: в феврале 1903 г. крестьянам пообещали облегчить выход из общины, в марте 1!Н)3 г. ликвидирована круговая порука, в августе 1904 г. отменены телесные наказания крестьян.