D.Duran_Kommunizm_svoimi_rukami

Так что картина, нарисованная А. Платоновым, вполне возможно, совсем не так далека от истины. Распределение по труду, введение норм и оплаты было, вероятно, одним из немногих возможных способов заставить коммунаров трудиться. Более позднее описание, фиксирующее ситуацию 1928—1929 годов в коммуне «Пролетарская Воля», свидетельствует о том, что переход от эгалитарного распределения к системе строгого учета трудового вклада вылился в сложную нормировочную и бухгалтерскую систему. Она подразумевала наряды на работы, в том числе особые наряды на случайные и сдельные работы, акты о выполнении работ, наличие у каждого коммунара учетно-трудовой книжки и личной карточки по учету работ, утвержденные формы расчетных ведомостей.¹⁸⁴ В системе учета были приняты баллы, разряды, коэффициенты — все это требуется, чтобы учесть качество работы, квалификацию, хозяй

ственность, инициативность и аккуратность. При этом особо выделено требование «крепкой трудовой дисциплины». Принятый в 1929 году, после укрупнения коммуны, новый устав вводит в качестве дисциплинарных и воспитательных мер разнообразные взыскания «за умышленное упущение» и «недобросовестное отношение» к своему трудовому долгу, п «меры поощрения “за интенсивность и сознательность выполнения своего трудового долга”. [...] За каждый пропущенный день списывается со счета члена два проработанных дня, а за причиненный коммуне убыток — стоимость убытка; мера поощрения [...] имеет чисто моральное значение и заключается в чествовании героев труда».¹⁸⁵ Взысканием, согласно уставу, является строгий выговор с предупреждением, а при повторном проступке и исключение из коммуны. Взыскания налагаются «за склоку, ругань, за половую распущенность, за пьянство, за нарушение дисциплины и другие проступки, дискредитирующие коммуну».¹⁸⁶ Дух нового времени чувствовался и в новых нормативных документах. Пункт 132 устава выглядит так: «За распространение ложных слухов и агитацию, направленную к развалу, виновные исключаются из состава членов коммуны и предаются суду».¹⁸⁷

Из Кирсановской коммуны америкапцев-реэмигрантов в том же году сообщают о практикуемых там взысканиях за опоздания: за появление на работе через 5—20 минут после второго звонка удерживается из зарплаты одна четверть дневного заработка, за большее — провинившиеся лишаются нрава па получение работы в течение дня, причем стоимость стол она н ия вычитается из предыдущего заработка; сходные взыскаяния и за уходе работы раньше времени.¹⁸⁸ Впрочем, мы не знаем, насколько строго эти правила соблюдались в реальности.

Трудодни как способ нормирования времени лежали в основе учета труда во всех коммунах; конкретные варианты норм могли отличаться. Как правило, предписывались 300 дней в гад для мужчин, 260 дней для женщин, 100—150 дней для подростков. Устанавливалась продолжительность рабочего дня: для взрослого населения рабочий день длится от 8 до 10 часов, а для подростков — от 4 до 6 часов. В период летних работ трудовой день для взрослых может быть увеличен до 12—14 часов.

Заработные платы устанавливались в зависимости от профессиональной категории. Например, в коммуне «III Интернационал» оплата груда производилась следующим образом: в зимний период применяется

сдельная и постоянная месячная плата. В летний период оплата поденная (кроме специалистов, у которых есть месячная ставка в течение всего года). В 1928 году тяжелый физический труд оплачивался исходя из 1 рубля 20 копеек в день, легкие работы — 90 копеек. Подростки получали 60 копеек за свой рабочий день. Трактористы оплачивались отдельно из расчета 2 рубля за гектар вспашки тяжелой почвы, 1 рубль 40 копеек за гектар более легкой почвы, за дискование и посев — по 40 коп. с гектара.¹⁸⁹ Интересно, что в качестве наказания за неявку па работы применяются денежные штрафы.