d5e615fa83ef4305da3dfd500e92288e

– Хм… а не ты предложил абсурдное пари, чтобы заставить его быть тем, кем он не является? – спросил Хантер, шутливо ущипнув его за бок. – Не удивляйся так, – продолжил он, когда Курт снова поднял на него растерянный взгляд. – Иногда мне кажется, что Соловьи хуже сборища старых дев. Все суют нос в чужие дела, и никто не умеет держать язык за зубами больше двух минут. Я знаю о споре практически с того момента, когда вы его заключили. В конце концов, если рассказываешь подобные вещи такой сплетнице как Стерлинг…

– Эй, – фыркнул обиженно последний, как раз в тот момент проходивший позади дивана и услышавший всё, что сказал Хантер.

– …не ожидай, что это останется тайной, – закончил он, как будто никто его и не прерывал.

– Я просто хотел… расшевелить некоторые вещи между нами, – попытался оправдаться Курт, почему-то чувствуя себя ужасно глупо под вопросительным взглядом Кларингтона. Никто, казалось, не желал замечать, что в течение пяти месяцев это ему приходилось быть тем, кем он не являлся. И он просто устал от этого.

– А, тут сомнений быть не может, расшевелить ты их расшевелил! Но пощёчина, которую получил Смайт, говорит мне, что, возможно, они расшевелились не совсем так, как ты надеялся.

– Может быть… – ответил Курт, задетый за живое.

– Окей, послушай, Хаммел, я не хочу давать советы в любви, главным образом, по двум причинам. Во-первых, мне на это плевать и, во-вторых, не думаю, что я и сам такой уж специалист в этой области. Но у меня были серьёзные отношения, и кое-чему я научился. Наиболее важным является то, что, если ты встречаешься с кем-то, кого хочешь изменить, ты на самом деле не хочешь быть с этим человеком.

– Я… это не тот случай. Я хочу быть с Бастианом. Для этого я…

– Нет, – перебил его твёрдо Хантер, не позволяя пуститься в объяснения. – Ты не хочешь быть со Смайтом. Ты хочешь быть с идеей идеального парня. Затеяв этот спор, ты не пытался идти навстречу его потребностям, как он не идет навстречу твоим. Вы просто пробуете управлять один другим, чтобы получить то, чего хотите вы, и только вы. Вы – два упёртых болвана. И вам обоим стоит иметь в виду некоторые вещи.

– Например?

– О, целую кучу! Что касается лично тебя: льстивые слова недорого стоят, если не сопровождаются делами. Все мы ошибаемся, потому что никто не совершенен. А… ну да… не в счёт «Я люблю тебя», которые произносишь. Важно, когда ты это доказываешь.

И, в некотором смысле, Курт знал, что Хантер был прав. Себастиан, например, никогда не ублажал его на словах, и всё же заставлял чувствовать себя особенным каждым своим жестом.

Он не обращался с ним, как с девушкой, нуждающейся в помощи, потому что знал, что внутри него скрывается лев, и уважал его. Он не забрасывал его комплиментами, если только они не были обращены к его заднице в определённые моменты, но был способен сделать так, чтобы он почувствовал себя сексуальным, красивым и желанным.

Курт возле Себастиана чувствовал себя красивым больше, чем, если бы тот твердил ему об этом каждые две секунды, потому что умел донести это своими прикосновениями и поцелуями.

– Однако… Ты неплохо разбираешься в этом, да? – спросил он, чтобы разорвать тишину, которая повисла между ними после замечания Кларингтона.

– Ах, да, есть такое… благодаря Консуэло, – согласился тот мечтательным тоном.

– И кто такая эта Консуэло? Певица? Известная писательница или актриса?

– Нет. Это женщина сорока лет, которая работала в мясной лавке рядом с моей старой военной школой. Она научила меня радостям секса и любви. Больше секса, чем любви.

– Ты был с женщиной старше тебя?

– Да, – ответил Хантер с похотливой ухмылкой, что встревожило Курта, и немало. – Знаешь, у неё были…

– Я НЕ хочу деталей, Кларингтон, – остановил его Курт, к очевидному разочарованию Хантера, уже готового пуститься в откровения.

– Так чего ты хочешь, Курт? Тебе следует понять вот что, если ты хочешь Себастиана, придётся иметь дело с тем, кто он есть в действительности.

– Он… не такой, каким кажется.

– Я знаю. Должна же быть причина, если ты влюбился в него, полагаю. И сомневаюсь, чтобы это была его наглая физиономия.

На самом деле, причин было больше чем одна.

И да, наглой физиономии среди них не было.

Среди всех, возможно, выделялся тот факт, что Себастиан заставлял выходить наружу его нечистую сторону, не осуждая.

Но это была не единственная причина. И даже не самая важная, если хорошенько разобраться.

Но говорить об этом Кларингтону в тот момент не казалось необходимым.