Да

Волгушев проспал до обеда и, может, спал бы и дальше, если бы его не разбудил слишком шумно вздыхавший в прихожей Лев Антоныч. Он был подстриженный и будто пришибленный. Немного поломавшись, он рассказал, что случилось в парикмахерской. Девочка-администратор передавала пост сменщице и учила ее снимать истории для инстаграма парикмахерской. Они спросили парикмахера, стригшего Льва Антоныча, может быть, стоит снять короткий ролик «процесс и результат»? Парикмахер сказал «не надо», и их с Плавиным глаза встретились в зеркале.

– Что же ты, собственно, хотел? – спросил Волгушев, проглотив зевок. – Чтобы они тобой заманивали клиентов? Мне кажется, ты бы первый не пошел в парикмахерскую, где гордятся клиентами вроде тебя.

– Я бы хотел простой тактичности!

Плавин снова ушел и вернулся уже с ребенком из детского сада. Мальчик уселся в своей комнате с планшетом и только иногда по неслышному приказу мультика в наушниках произносил какие-то цифры, слоги и звуки. Волгушев к тому моменту уже совершенно проснулся, посидел в ванной с книжкой в телефоне и был настроен поболтать.

– Как вы вообще, Лев Антоныч?

– Живем помаленьку.

– Помаленьку? Да у вас хоромы такие, что от стула до стула на такси ездить надо

– А, в этом смысле. Ну, тьфу-тьфу, не бедствуем.

– Хотел все спросить, а чего у вас на постельном белье княжеские короны?

– Какие короны, помилуй. Просто узор какой-то икеевский. Ладно, ты отстань от меня пока, мне готовить надо.

Волгушев, однако, продолжал донимать его до самого возвращения хозяйки.

– Вот уж не думал, что ты и кулинаром станешь, и эталоном стиля. Ловко, Лев Антоныч.

– Не нахожу.

– Просто вредно ведь для здоровья себя так скрытно вести.

– Не замечал. Сходи, раз бездельничаешь, кастрюльку в унитаз вылей.

– Коромысл Китаич, когда собираешься в родные шпинаты? – весело спросила только вошедшая Плавина, впервые за неделю увидев гостя дома в такое время. Она была в красивом деловом костюме и держала пиджак на локте, так что ее свободная белая блузка казалась верхом какого-то воздушного кружевного платья чеховских времен.

– Можно я никак на это отвечать не буду?

– Ну уж и спросить его нельзя. Да живи, сколько хочешь, мы тебе рады.

В первый же день у нее состоялся с Волгушевым разговор насчет того, чтобы он не обращался к ребенку «братан»:

– А как его называть? Эмси молочный зуб?

– Лучше Миша.

Когда это не сработало, Плавина стала обращаться к Волгушеву каждый раз новыми именами-отчествами. Садитесь есть, Петр Аркадьич. Куда собрались, Петр Варфоломеич. К ужину ждать вас, Петр Микитич. Курочки, поджаренной в соусе терияки, не изволите ли, Петр Епифаныч. В какой-то момент имя тоже стало меняться, хотя Волгушев никаких новых выходок в адрес ребенка совершить не успел. Сам собой в редких их разговорах установился и общий тон придуривания с серьезным лицом, которому оба, не сговариваясь, следовали неукоснительно.

– Не отвечай ей, она голодная всегда злая, – примирительно сказал Лев Антоныч и стал накрывать на стол.

– Лев Антоныч, что это ты наварил?

– Да подсмотрел рецепт на канале «Мелкий житейский контент» и теперь вот ем, наслаждаюсь.

Всю еду в доме готовил Лев Антоныч, а его жена только высыпала салат из пакета в миску и добавляла маринованные перепелиные яйца. Блюдо она называла на французский манер «поке д'ова». Они уселись за стол, но и не подумали умолкать.

– А тебе положить?

– Клади.

– Таким было бы мое имя, живи я во Франции, – заметила Плавина.

Волгушев ткнул себя в грудь:

– Франсуа Бери и Клоди Делай.

– Может, ты бы лучше поел моего… – попытался было защитить салат жены Лев Антоныч, но Волгушев его перебил:

– Погоди, не говори, что это. Это халва?

– Точно, это халва, – сказал Лев Антоныч на курицу.

– Из прихожей, кстати, пахнет, как бронзер, – сказала Плавина.

– Как что?

– Ну такая мазь для загара.

– А как пахнет бронзер?

– Да вот так и пахнет.

– Погоди. То есть штука, которая делает твою кожу такого цвета, как жареная курица, еще и пахнет, как жареная курица?

– Ага.

– То есть можно купить сырой курицы, бронзер…

– Перестань, Казимир Лохматыч. Лучше посоветуй, какую книгу почитать.

– А что тебя интересует? Научпоп? Что-то типа «От селфмейда до селфхарма за семь шагов»? Травелог «Из Помыслища в Щомыслице за 7 дней»?

– Мне казалось, такие книги обычно называют скорее «Семь тысяч шагов более-менее в направлении нормальной самооценки», – вставил Лев Антоныч.

– Да нет, не надо научпоп, – ответила Плавина. – Не люблю вот эти все умные подсказки, как мне жить. Я как-то прочитала на сайте рекомендаций Irecommend отзывы на роды, и, ты знаешь, – мало кто рекомендует. Просто интересное что-нибудь. Фэнтези какое-нибудь? Эльфы, дварфы, милфы.

Лев Антоныч шумно поперхнулся.

– Я, кстати, не так давно познакомился с настоящим дварфом, – сказал Волгушев. – Милейший человек, даже водку пьет. Но в фэнтези не разбираюсь.

– Ну серьезное что-нибудь тогда. Мемуары чьи-нибудь. «Ничего интересного, но расскажу» и так далее.

– Могу предложить собственные – «Кое-что ни о чем».

– Не густо, – заметила Плавина.

– Школоте не понять, – гробовым голосом сказал Волгушев.