Да, Босс! (СИ)

— Нет! — найдя в себе силы каким-то чудом, выкрикнула Ева, с силой захлопывая дверь и прислоняясь к ней спиной. Она закрыла глаза, безуспешно пытаясь совладать с отчаянно колотящимся в груди сердцем. Сердцем, которое, вопреки здравому рассудку, рвалось к мужчине, стоящему в каком-то полуметре от неё.

Ей нужно было всего лишь подождать. Всего лишь вытерпеть и не открыть эту чёртову дверь, чтобы убедиться, что она просто нафантазировала себе Адама… снова. Но нет… вряд ли даже её воображения хватило бы на то, чтобы настолько остро почувствовать и дурманящий аромат его парфюма, и этот взгляд, который не давал ей покоя с самой первой их встречи.

Досчитав до тридцати, Ева всё же повернулась, открыла дверь, отчаянно боясь, что Адам не стал ждать и просто уехал. И выдохнула, когда он обнаружился там же, где и был несколько секунд назад.

— Заходи.

Ева наклонилась, успевая подхватить с пола Томаса прежде, чем тот выскочит на улицу. Развернулась и пошла вглубь дома, бросив через плечо:

— Только я не одна.

Адам замер на несколько мгновений, обескураженный резкой реакцией Евы и захлопнувшейся перед его носом дверью. Постоял немного, переваривая произошедшее. Хотя ее поведение при его внезапном появлении, наверное, было вполне закономерным, столь громкий отказ все же застал его врасплох. Вот только не для того он, черт возьми, промчался тридцать километров, как сумасшедший, чтобы взять и так просто уйти. И никакая дверь ему в конечном итоге не помешает осуществить то, за чем приехал сюда. Теперь, когда увидел ее снова — особенно.

Адам почувствовал, что понемногу успокаивается. Главное — что он нашел ее. Что она действительно здесь. А выслушать его ей все равно придется, даже если ради этого он будет вынужден торчать под ее окнами сутки напролет. Потому что достучаться до нее было настолько важным, что готов был ждать безоговорочно столько, сколько потребуется. Потому что за те короткие мгновения, что она смотрела на него, увидел то, что все определяло — ее неравнодушие.

Он уже хотел было постучать ещё раз, чтобы уведомить Еву, что никуда отсюда не уйдет, пока она его не впустит или не выйдет сама, когда дверь снова распахнулась и его всё-таки пригласили войти в дом.

Он прошел внутрь и замер на полпути, когда Ева вдруг сказала, что не одна. Левандовский пробежал по комнате быстрым взглядом, ища признаки присутствия мужчины, но натыкался только на разные кошачьи принадлежности — выстланная одеялом корзинка, лоток, когтеточка и множество игрушек, разбросанных повсюду.

Адам чуть расслабился и, стаскивая с рук перчатки, присел на подлокотник дивана. Долгим взглядом посмотрел на Еву, пытаясь понять, что она сейчас чувствует.

— Не одна? — нарочито спокойно переспросил он. — Что ж, тем хуже. Придется его убить, а я надеялся, что обойдется без кровопролития, — произнеся все это, Левандовский невозмутимо пожал плечами, сохраняя совершенно серьезное выражение лица.

— Убить? — переспросила Ева, вскидывая брови. — Попробуй. Если рука поднимется.

Она подошла к Адаму, игнорируя те неуместные чувства, что он в ней рождал, и сунула ему Томаса. Тот мгновенно уцепился коготками за пальто и принялся карабкаться наверх, когда Ева отпустила его и отошла, чтобы сесть за стол. Ноги её, почему-то, не держали.

— Если тебе есть, что сказать, говори, — наконец нарушила она установившееся молчание. — У меня мало времени. Как видишь, я завела себе детский сад, — она обвела рукой комнату, в которой Лучия умывалась лапкой рядом со стареньким шкафом, а Джерри занимался излюбленным делом — бросался на висящий почти у пола лист фикуса, который был больше похож на тесто, пропущенное через лапшерезку. — И планирую перевезти его обратно в Екатеринбург в ближайшее время.

Ева сделала глубокий вдох и выдала то, что совершенно не собиралась говорить, но всё же произнесла:

— К сожалению, Юрий Ростиславович не прячется под моей кроватью, чтобы я могла попросить его «убрать тебя отсюда», потому я тебя слушаю. Но времени, как я и говорила, у меня мало.

Адам подавил готовый вырваться «ох», когда котёнок вскарабкался по нему, как по дереву и добрался когтями до незащищённой шеи. Поймав его прежде, чем тот, чего доброго, изрядно сократил бы ему шевелюру, Левандовский взял животное на руки и погладил, слушая, как котёнок начинает мурчать ему на ухо.

— Я тебе больше скажу — тебе пришлось бы меня выслушать, даже если бы тут пряталось десять Юриев Ростиславовичей и не только, — ответил Левандовский, заставив себя проигнорировать и ее сарказм, и ясное указание на то, что времени для него у Евы нет. — А сказать есть что. И спросить — тоже. — Он почесал котёнка за ушком и, решив не ходить долго вокруг и около, начал прямо с места в карьер:

— Сегодня состоялась презентация твоего друга Фогеля, которая, надо сказать, с треском провалилась. И меня просто замучило любопытство, чем так провинился перед тобой этот несчастный, что ты сбыла ему кошачью мочу в исполнении Этьена? — Адам усмехнулся и, покачав головой, добавил: