Да, Босс! (СИ)

— Ммммм… — задумчиво выдал Адам, из всего вопроса разобравший только имя «Фогель». — Господин Фогель может идти к черту, — после небольшой паузы заявил он, широко улыбаясь. — А мы с женой вас на этом покидаем. Спасибо всем!

Левандовский встал из-за стола и, взяв Еву за руку, быстро повел ее к выходу, радуясь сейчас, как никогда раньше, тому факту, что в его машине тонированные стекла.

За две недели до презентации

Санторини, Греция

День выдался по-весеннему тёплым и солнечным. Эгейское море было спокойно, лишь изредка лениво накрывая объятиями-волнами прибрежные скалы и оставляя на древних камнях свой соленый поцелуй. Адам стоял у белоснежной старой звонницы с проемами-арками, в которых звучала торжественная песнь колоколов, пока Ева шла к нему, облаченная в длинное пышное платье, удивительно гармоничная в своей красоте со всем окружающим, где сплелись в едином вечном союзе разнообразные оттенки белого и синего, начиная от лазурного моря, такого насыщенного и чистого тона, что оно казалось отражением неба и продолжая жемчужными домами и церквями с небесными куполами, уходящими ввысь. И было что-то очень символичное в том, чтобы именно здесь, на острове, имеющем форму кольца, связать свои жизни воедино отныне и до последнего вздоха.

И хотя Адам Левандовский никогда не был романтиком, сейчас, когда Ева доверчиво вложила свою руку в его, он безоговорочно верил в ожидавшую их бесконечность — любви и жизни, которая обязательно продолжится однажды в их детях.

И все клятвы, произносимые ими, которые подхватывал ветер и уносил куда-то далеко-далеко, теперь имели свой особый смысл. Не продиктованный необходимостью придуманных кем-то заезженных фраз, а шедший из глубины души, переполненной гордостью от того, что эта женщина выбрала именно его.

Выбрала, несмотря на то, что у него был крайне дурной нрав и склонность решать все проблемы самостоятельно. Несмотря на то, что изменить себя в этом он не мог. Зато мог изменить — и уже изменил — рядом с ней отношение ко многим вещам, которые раньше были всего лишь безликими словами. Ничего незначащим набором букв. Как, например, любовь. Которую по-прежнему невозможно было полностью изведать, но которую ощущал в себе так непередаваемо остро, когда смотрел в глубокие зелёные глаза.

— Не думал, что буду свидетелем хотя бы одной твоей свадьбы, а вышло так, что побывал аж на двух, — подошедший поздравить Адама Юра улыбался, обнимая его и похлопывая по спине.

— На твоём месте я бы не выглядел столь беззаботно, — усмехнулся Левандовский. — Ведь именно Галя, кажется, поймала букет?

— Да, — Панов обернулся и посмотрел на Галку, стоявшую рядом с Евой и о чем-то оживленно болтавшую. — И, знаешь, я может быть, и не против…

— Неужели я дожил до дня, когда ты влюбился, — ехидно заметил Адам, повторяя то, что когда-то говорил ему сам Юра.

В ответ на это юрист только усмехнулся, так и не сводя с Галки глаз.

— Иди уже, а то шею свернешь, — поддел его Левандовский и Панов охотно послушался совета, направившись к девушкам, а пару мгновений спустя — уже уводил Галю куда-то за часовню.

Следующим с поздравлениями подошёл отец. Обняв Адама, он сказал:

— Теперь-то ты понимаешь, сын, что я был прав, когда говорил, что мужчине без женщины нельзя?

— Нет, — покачал головой Левандовский-младший, перехватывая взгляд Евы.

— Нет? — удивленно переспросил отец.

— Нет. Мужчине нельзя без женщины, которую он любит, — заключил Адам, протягивая руки к идущей к нему жене.

Несколько лет спустя

— Вы можете ускориться? Пановы вот-вот приедут! — крикнула я в сторону большой гостиной, где Адам и дети делали вид, что наряжают ёлку. На самом же деле занимались тем, что портили очередную порцию мишуры, бегая туда-обратно от кота. И как по команде взрывались хохотом, если им удавалось прокатить уцепившегося Томаса по паркету несколько метров.

Я покачала головой, благоразумно решив перестать напоминать им, что наступление Нового года ждать их не станет, а ёлка — сама себя не нарядит. Впрочем, даже если игрушек на ней не будет вовсе — это не отменит того, что наш праздник станет самым ярким и весёлым. Хотя, для кое-кого в гостиной он уже состоялся.

Огромный дом в пригороде, который купил Адам, когда родилась наша младшая дочь, нравился мне гораздо больше того, в котором мы жили в Екатеринбурге. Но мы неизменно возвращались в мегаполис, где Адам, словно одержимый, работал, чтобы мы ни в чём не нуждались. Хотя, моё мнение, что счастье не в деньгах, а в том, что мы есть друг у друга, так и осталось неизменным. Как и то, что Новый год по заведённой традиции мы отмечали здесь, где всё дышало преддверием праздника с начала декабря.

— Всё. Пановы приехали, — сообщила я в никуда под новый залп смеха, наблюдая в окно, как Юрий паркует во дворе машину. — Дети, идите гостей встречать!

— Может, нам ещё детей завести? — задумчиво поинтересовался Адам, подходя ко мне и обнимая со спины, пока я расставляла на столе тарелки.

— Чтобы через три-четыре года вы окончательно свели меня с ума? — откликнулась я, сдерживая улыбку.

— Мне нравится такая перспектива.