Да будет любовь!

– Подумай о возможном скандале.

– Никакого скандала не будет. Главное, чтобы никто не узнал имени художника. – В голосе Джонатона прозвучала самодовольная нотка.

– Нет. – Оливер покачал головой.

– Успокойся, приятель, – примирительно сказал Джонатон. – Это была хорошая идея несколько минут назад, а сейчас, я думаю, она стала еще лучше.

– Несколько минут назад мы говорили о невинных художественных упражнениях, а… не об этих вещах.

– Так что за идея? – Фиона не отрывала недоуменного взгляда от лица маркиза, словно надеялась в его глазах прочитать ответ. – Неужто вы в самом деле верите, что люди станут платить за мои рисунки?

– Не просто за рисунки. – Оливер развел руками, словно сдаваясь. – А за твои рисунки вкупе с трогательной историей.

– О! – Фиона покачала головой. – Но я вовсе не писатель…

– В таком случае это действительно ваш счастливый день. – Рот Джонатона растянулся в улыбке. – Потому что писатель – я.

Глава 5

Фиона довольно долго молчала, затем с некоторой осторожностью спросила:

– А вы хороший писатель? Маркиз расправил плечи:

– Хотелось бы так думать.

– А другие? Они тоже так думают?

– Пока нет, но в один прекрасный день все придут к такому мнению.

– Если говорить честно, пока никто не счел его опусы пригодными для публикации, однако у него уже скопилась весьма обнадеживающая стопка писем с отказами, – насмешливо заметил Оливер.

Фиона укоризненно взглянула на кузена:

– Значит, вот о чем вы говорили, когда я уходила из гостиной?

– Да, но мы не думали, что твои рисунки окажутся…

– Такими замечательными, какими они оказались, – быстро подхватил Джонатон.

– Я не уверена, что правильно понимаю. – Фиона подозрительно прищурилась. – Вы предлагаете написать рассказ и иллюстрировать его моими рисунками?

– Именно. Иллюстрированная книга в отличном переплете, лучше всего в кожаном. Книга, рассчитанная на вкусы избранных клиентов. Сейчас существует реальный рынок для подобного рода вещей, но, естественно, продажа только по подписке: книга не будет доступна широкой публике.

Глаза у Фионы округлились.

– Боже милостивый! Вы, кажется, предполагаете нечто скабрезного характера?

– Ни в коем случае! – В голосе Джонатона послышалось негодование. – Я говорю не о непристойностях, а, – он взял один из рисунков и помахал им в воздухе, – об искусстве!

– Об искусстве?

– Исключительно об искусстве. – Джонатон кивнул. – Великолепном, действующем на чувства эротичном искусстве.

– И вы полагаете, что мои рисунки… – Фиона набрала побольше воздуха в легкие, – эротичны?

Джонатон пожал плечами:

– Ну, до некоторой степени.

Он повернулся к Оливеру, но тот лишь пробормотал нечто невразумительное.

– Да, но…

Взяв эскиз из руки маркиза, Фиона стала разглядывать его, словно ища то, что видел он и не видела она.

– Я не понимаю. Эти рисунки нисколько не кажутся мне эротичными: на большинстве из них модели всего лишь позируют, и я не вижу в них ничего провоцирующего.

– Они об-на-же-ны! – Оливер произнес это слово нараспев, как бы желая прояснить наконец для собеседников его смысл.

Однако Джонатон даже бровью не повел: он сконцентрировал все внимание на Фионе.

– Дело не только в том, что эти люди не одеты, хотя это тоже важно. И дело не в том, что они хорошо нарисованы, хотя и это весьма существенно. Главное, что это не рисунки Микеланджело или Леонардо да Винчи…

Фиона удивленно вскинула бровь:

– Я ни на одну минуту не пыталась сравнивать себя с…

– Нет-нет, я не то имею в виду… – Джонатон провел ладонями по волосам, подыскивая нужные слова. – Ваши рисунки порождают эротические чувства потому, что нарисованы они не сотни лет назад и это не изображения давно умерших матрон или итальянских аристократов, ныне истлевающих в могилах. Перед нами живые люди, которых можно встретить на улице…

Оливер фыркнул:

– Только не на моей улице!

– Значит, на другой, и с ними можно вести беседу, как с любым из нас, потому что они доступны и достижимы.

– Реально существующие люди?

Маркиз кивнул:

– Именно.

– Кажется, я начинаю понимать. – Фиона задумчиво посмотрела на рисунок. – И эта реальность делает их…

– Совершенно верно, – подтвердил Джонатон.

– Но тогда… тогда, должно быть, это самая смешная вещь, которую я когда-либо слышала.

– Или самая блестящая. – Джонатон улыбнулся.

Фиона перевела взгляд на кузена:

– Оливер?

– Да, полагаю, что эта идея может сработать… – нехотя признал Оливер. – И вероятно, окажется прибыльной.

Фиона задумалась.

– Вы говорите, все будет сделано анонимно?

– Безусловно. – Джонатон кивнул. – Имена художника и писателя останутся неназванными.

Фиона пристально посмотрела на маркиза:

– Я хотела бы участвовать в обсуждении текста…

– В обсуждении написанной мной истории? – Джонатон покачал головой. – Не знаю, будет ли это…

– Без сомнения. – Оливер бросил выразительный взгляд в сторону приятеля. – Это твои рисунки и твое будущее. Я считаю, что ты должна внимательно прочитать каждую строчку, каждое написанное слово!