Да будет воля Твоя

В переходный период, когда, приступив к осуществлению своего замысла, он целые дни проводил вне дома и возвращался под родительский кров, только чтобы поесть и выспаться, он заметил странные изменения, произошедшие на ферме. Мать совершенно не сознавала, что ее сын живет собственной жизнью, почти все дни она проводила вдали от дома, скорее всего, в «Одиноком волке», а отец настолько глубоко погрузился в свой мир, что не знал, что ему делать с Райли — мальчишка подозревал, что отсутствие сына отец считал даже удобным, потому что ребенок перестал быть ему нужен. После низвержения грязевого потока ферма постепенно приходила в упадок: папаша перестал вести хозяйство, ограды заваливались, сырость разъедала доски, лисы таскали кур, и даже огород зарастал сорняками. Вскрытие зловещего некрополя явно сильнее повлияло на Йона, нежели изначально думал Райли. Однажды в июльский полдень, почувствовав себя неважно (у него болел живот, пот катился градом, а стоило ускорить шаг, как начинала кружиться голова — возможно, из-за ягод, которых он наелся в то утро), Райли решил пойти домой поспать. На подходе к ферме он увидел девочку из его школы, спускавшуюся по дубовой аллее. Он не помнил ее имени, она была на год или два старше его. Девочка шла довольно быстро и часто оборачивалась, словно хотела убедиться, что ее никто не преследует. Ее длинные каштановые волосы разметались по плечам под жарким солнцем. Райли нашел ее хорошенькой, а потом задался вопросом, зачем она приходила на ферму. Шпионила за Петерсенами? А ее мать находилась на ферме с отцом Райли? Шла девочка как-то странно, нетвердой походкой, словно у нее что-то болело.

Прежде чем она дошла до конца аллеи, Райли заметил небрежно зажатый в ее руке длинный стебель с роскошным, полностью распустившимся маком ослепительно красного цвета.

24

Июльское солнце выдубило кожу Райли, но не его разум. Он понял, что когда девочка из его школы уходит с их фермы походкой подранка, держа в руке цветок и озираясь по сторонам, словно опасаясь преследований адских церберов, то это ненормально. Йон пил все чаще, и гора смятых жестянок от «Пабст Блю Риббон» и бутылок от поддельного виски становилась все выше; он чаще курил, а потом принимался разговаривать сам с собой. Наблюдая за этими тревожными признаками, Райли начал спрашивать себя, не пора ли ему поговорить с кем-нибудь за пределами фермы. Предупредить, что его мать стала прозрачной, как табачный лист, и, следовательно, защитить Карсон Миллс. Ибо теперь Райли убедился: его отец стал по-настоящему опасен. Не только для своих близких, но и для всех, до кого дотянется. Мальчик вновь вспомнил о методистском пасторе, приезжавшем поговорить с ним, но заколебался. Такое обращение стало бы непростительным предательством по отношению к прадеду, чье имя он носил, и Райли боялся, что в этом случае ему придется иметь дело с его призраком. Кто еще в городе достоин доверия? Таких очень мало, в большинстве своем люди боялись Йона Петерсена, Райли знал это лучше чем кто-либо. А так как страх порождает глупость, то, как следствие, они могли побежать к Йону и рассказать ему все, что говорил о нем его собственный сын, или, в лучшем случае, затаились бы у себя в углу и оставили бы все как есть. На протяжении многих лет Райли уяснил на собственном опыте: испуганный человек предпочитает ничего не замечать, лишь бы не брать на себя риск перевернуть вверх дном свою повседневную жизнь. А в Карсон Миллсе больше, чем где-либо, ценили устоявшиеся привычки и ненавидели то, что могло их нарушить.

Оставался шериф. Но станет ли он слушать Райли, если тот будет говорить только о своих ощущениях, не предъявив ничего существенного? Не уверен. Ему нужны факты, а за неимением доказательств надо хотя бы точно знать, за что можно зацепиться. И тогда Райли решил шпионить за отцом. Потом настанет время исполнить обещание, которое он когда-то дал тете Ракель. Он никогда не забывал о нем и теперь понимал, как она была права. В доме становилось слишком тесно для Йона и другого мужчины. Райли должен уйти, он это чувствовал, мысль эта вот уже несколько дней пульсировала у него в мозгу. В конечном счете, жить в лесу слишком рискованно, слишком близко от фермы, Райли надо бежать далеко, очень далеко, он в этом убежден, а его наблюдение за папашей может стать своего рода прощальным подарком, который он вручит городу. Поскольку Йон Петерсен не из тех, с кем приличные люди водят компанию, Райли, прежде чем отправиться в путь, пойдет и расскажет обо всем шерифу. Он поцелует мать, пожелает ей удачи и уйдет навсегда.