Да, был

Русин постепенно замедлял шаги, и вскоре он и Дютье оказались в хвосте колонны. Дютье, улыбаясь, кивнул головой, дескать, посмотри на ребят: познакомились, друг друга понимают с полуслова.

Русские и французы, перемешавшись в общем строю, оживленно «разговаривали».

— Споемте, хлопцы! — предложил Старко.

— Вставай, проклятьем заклейменный, весь мир голодных и рабов, — звонко запел кубанец.

Подхватили все: русские, украинцы, французы, чех и немец. Каждый пел на родном языке, но слова международного пролетарского гимна сливались в одно целое, стройное, близкое каждому.

…— Мы уже в Верхней Савойе. Дальше будет просто Савойя, — говорил Дютье, стараясь идти в ногу с Русиным. — Мой дорогой друг! Савойя сегодня — маленькая Франция без оккупантов, фашистов и предателей. Савойя — ощетинившийся еж, перед которым, скуля от злобы и беспомощно скаля пасть, бессильно вертится дурной, шелудивый пес. В Коррезе и Дордони тоже маленькая Франция, но там товарищам тяжелее. Завтра вы познакомитесь с нашим славным Максом. Максимилиан Жардан — коммунист, замечательный патриот, командир бригады. Вы слыхали о нем?

— Нет, не приходилось, — ответил Русин.

— О-о-о! — воскликнул Дютье. — Я должен рассказать о «старике Максе»!.. В девятнадцатом году он принимал участие в Черноморском восстании французского флота. Через год руководил всеобщей забастовкой железнодорожников, направленной на срыв политики Мильерана в отношении Советской России. В декабре двадцатого года на Конгрессе в Туре голосовал за создание Французской коммунистической партии.

В девятьсот тридцать восьмом наш Макс возглавил центр, руководящий забастовкой в Бурже. Это он в дни «странной войны» с трибуны Национального собрания требовал заключения военного союза с Советской Россией. Его имя было внесено в список деятелей коммунистической партии, подлежащих ликвидации. Ищейки Даладье сбились с ног, охотясь за ним. И, несмотря на это, увидите сами, в пятьдесят лет он выглядит моложе меня!

…Мужчина среднего роста, подтянутый, с сильно обветренным, загорелым лицом без единой морщинки, с ясными глазами цвета морской воды, Максимилиан Жардан действительно выглядел тридцатипятилетним.

Он ни о чем не расспрашивал Русина. Прежде всего поздравил с освобождением Красной Армией Кировограда, а затем усадил, просто, задушевно сказал:

— Рассказывайте, мой друг, все, что найдете нужным, — и, не перебивая, слушал.

И только когда Русин закончил рассказ о выпавших на их долю испытаниях, заговорил сам, просто, без рисовки, как старый, хороший знакомый после долгой разлуки.

— Да, Франция сражается… Не де рюги, не бушарды представляют эту Францию, а верные сыны нации, члены Французской коммунистической партии. Под их руководством сотни тысяч вооруженных французских патриотов ушли в горы, в леса, в пещеры, в землянки, в каменоломни и оттуда, встречая поддержку миллионов простых людей, сторонников движения Сопротивления, –притаившихся в подполье, наносят удары по тылам и коммуникациям врага, каждый раз выбирая наиболее чувствительные места.

— В «малой войне» под откос летят поезда, прекращается движение по судоходным каналам, из строя выходят электрические станции, останавливаются заводы и фабрики, работающие на нужды оккупантов, горят склады с награбленным имуществом. От берегов Ла-Манша до Средиземного моря, от Бискайского залива на восток — по всей оккупированной территории, под руководством коммунистической партии происходят забастовки. Франция занимает территорию в пятьсот пятьдесят одну тысячу квадратных километров и имеет население сорок три миллиона. Очевидно, Бушард ведет учет казненных заложников. Он не преувеличил количество жертв. Но что они по сравнению с жертвами на Востоке, в Чехословакии, в Польше, в Югославии, в Советском Союзе, где фашисты уничтожают сотни тысяч? Что эти жертвы в сравнении с жертвами битвы на Волге и Курской дуги, где решалась судьба мировой культуры и цивилизации? Капля в океане!

— Да… Бушарды подсчитывают количество казненных в Лилле, в Бордо… и выжидают освобождения Франции руками и кровью союзников. Не будь бушардов, бесцельных жертв было бы меньше, а сражающаяся Франция давно стала бы Францией воюющей. Вот где, кстати, английская пословица: «хвост пытается вертеть собакой»… Однако я заговорил вас… Вы устали… Отдохните, разбейте отряд на группы по три-пять бойцов. А так как ваши люди не знают французского, мы найдем нескольких местных парней, умеющих говорить на языке Великого Октября, и вольем в те группы переводчиками… Мы думаем расквартировать ваш отряд здесь…— Кончиком карандаша Жардан поставил точку на карте… …Бойцы отряда с нетерпением ждали командира. А Старко как сел неподалеку от жардановского дома, так и прождал два часа. Едва Русин вышел, Старко бросился ему навстречу.

— Ну как? Сражается Франция?