Да, был

С тормозной площадки хвостовой платформы спустился железнодорожник. Размахивая фонарем, он что-то прокричал в темноту.

Проводники уложили чемоданы под скамью в будке и начали объяснять: на скамье стоит зажженный фонарь, как только загудит локомотив, Иберидзе вскочит на площадку, фонарь высунет наружу, а за границей станции уберет его. Иберидзе сказал: «Бьен, понятно!»

Паренек пониже ростом порывисто схватил руку великана, потряс и, прижимая к груди, зашептал:

— Джорджи… мосье… мы говорим: «Счастливо».

Иберидзе стало неловко:

— Ладно уж, — пробормотал он. — Иди, брат, иди… неровен час… уж я сам… спасибо…

Локомотив загудел. В тон ему залился свисток обер-кондуктора. Состав вздрогнул. Одним махом Иберидзе вскочил на подножку, схватил фонарь и высунул наружу…

Как только промелькнул семафор, Иберидзе закрепил фонарь на кронштейне и, забравшись в будку, скрючившись, сел. Поезд шел быстро. От водокачки до туннеля было двадцать семь минут хода.

Не поднимаясь с места, Иберидзе извлек из-под скамьи чемоданы, приговаривая: «Это первый… это второй… это последний», в порядке номеров положил их перед собой и, глядя на блестящие замки, задумался.

Три чемодана — три снаряда, сто килограммов взрывчатки сильнейшего действия. Туннель длиной с километр. На первых ста метрах надо сбросить чемодан номер один… В середине — чемодан номер два, а как только паровоз загудит при выходе из туннеля — третий. Никакой философии, абсолютно не страшно: рванул чеку и бросил… Механизмы всех трех снарядов сработают одновременно… Все просто. От взрыва туннель завалится. В этот момент Иберидзе будет далеко… «Далеко ли? С какой скоростью будет идти поезд за туннелем? Смогу ли вовремя спрыгнуть?» Уверенно тряхнув головой, Иберидзе произнес вслух: «Спрыгну!» «А вдруг пиротехники ошиблись и первый чемодан взорвется в момент броска?» Представив весь ужас катастрофы Иберидзе зажмурился. И вдруг ему почудилось кресло, сидя в котором он «принимал водную процедуру», совсем некстати появилось лицо доктора Граббе. Тот надавил на выстриженное темя и шипящим голосом спросил: «Болит?»

— Не болит, нет, гад ты этакий! — громко проговорил Иберидзе, открыв глаза. — И пиротехники не ошиблись, ну, а я не перепутаю!

От внезапного толчка Иберидзе больно ударился головой о стену будки. Лязгая и громыхая буферами, поезд стал. Иберидзе выглянул наружу. Подсвечивая карманными фонариками, путаясь в полах шинелей, вдоль состава бежали солдаты. Они по двое останавливались у вагонов с тормозными площадками и лезли на них.

Придерживая автоматы, два солдата добежали до хвостовой платформы, посигналили фонариками и неуклюже поднялись на площадку к Иберидзе.

С недоумением глядя на солдат, Иберидзе засунул руку в карман и нащупал пистолет.

«Что бы это значило? Как вести себя?» — думал он, разглядывая представителей фашистского воинства. И тут ему вспомнилось, как пятилетним он ехал из Тбилиси в Батуми. На одной станции в вагон поднялся красноармеец-чекист с винтовкой в руках. Проводник торопливо закрывал окна.

— Это так полагается, —– сказал тогда отец. — Сейчас будет Сурамский туннель.

…Поезд тронулся. Солдаты, поглядывая на тормозного, более чем на голову выше каждого из них, как по команде, вынули сигареты, закурили, а затем один сел на верхнюю ступеньку подножки, свесив ноги наружу, второй, локтями опершись о перила тормозной площадки, замурлыкал песенку.

В висках у Иберидзе стучало: «Что же делать? Как быть? Черная громада гор близка. Скоро туннель. Вот уже и зеленые круги фонарей у входа… Пора… Пора…»

Иберидзе с силой уперся руками в стойки будки, резко двинул ногой в спину сидящего немца и сбил его с платформы. Не теряя ни мгновения, он тут же схватил за шиворот второго немца, приподнял, как котенка, и-перебросил через перила. Тот дико вскрикнул и полетел под ноги часовому у входа в туннель…

Над головой Иберидзе сомкнулись темные своды.. Адский грохот оглушил его. Густой дым слепил глаза, распирая легкие. Промелькнули лампочки на стенах туннеля.

Досчитав до ста, Иберидзе рванул предохранительную-чеку первого снаряда и, перегнувшись через перила, сбросил чемодан.

Отсчитывая секунды, Иберидзе подготовил второй чемодан. Сбросил. Как только паровозный гудок известил о том, что туннель пройден, он хладнокровно потянул предохранитель, размахнулся, швырнул последний чемодан и только тогда почувствовал: сердце отказывается работать, — секунда, другая, и он потеряет сознание.

Грохот внезапно стих. Жадно вдыхая свежий воздух, Иберидзе смотрел на далекое синее небо и вдруг почувствовал что-то неладное. Локомотив протяжно, тревожно гудел. Шипели тормоза. Вагон перед хвостовой платформой судорожно бросало из стороны в сторону. Далеко в темноте беспокойно мелькали красные огни. По всему было видно: машинист старается остановить состав, несущийся под уклон.