Да что вы знаете о настоящих принцессах?

Карл Пауль, герцог Вольфенбург-Мекленбюттельский, находился на иерархической лестнице гораздо ближе к трону Вабрии, нежели Гердта Дабршвейгская, которая к тому же после свадьбы и вовсе на тот трон прав лишилась. Однако если вспомнить о троне Ританском, то картина переворачивалась, и с этого ракурса Гердта явно находилась в более выигрышной ситуации, чем её дражайший родственник. Теплая семейная встреча состоялась за обедом в ресторане гостиницы. И все потуги Карла рассудить, кому из них двоих до трона ближе, четко проявлялись крупными буквами на узеньком его лобике.

Единственными чертами внешности Гердты и Карла, по которым можно было заподозрить, что перед вами родственники, были низкий рост и округлые очертания фигур. В остальном они разнились, как день и ночь. Тяжелая черная коса Гердты смотрелась еще внушительнее на фоне белесых прилизанных волосенок Карла. Темные небольшие глаза принцессы светились умом, спокойствием и уверенностью. К тому же густые длинные ресницы визуально эти самые глаза увеличивали. Разглядеть хоть что-нибудь на дне больших водянистых глаз герцога было затруднительно, по причине их мутности. Ресниц у Карла не было вовсе, зато имелась крупная коричневая бородавка на верхнем веке левого глаза. Грудной размеренный голос девушки был гораздо приятнее для слуха, нежели срывающийся фальцет ее кузена.

Наблюдая за встречей, лорд Палмсбери поймал себя на мысли, что он почти надеется на то, что столь удручающее впечатление молодой человек производит благодаря леди Корке и её отворотному зелью. Но, с грустью признавался он себе, вероятность подобного хода событий крайне мала, поскольку бывшую фрейлину даже в город не ввезли и она сейчас находится с большей частью кортежа за стенами Киндена.

Тем не менее обед был вкусный, сытный, местами изысканный. Общение почти венценосных особ протекало не сказать что тепло, но, безусловно, небезынтересно для присутствующих.

После обеда для развлечения высоких гостей хозяин «Гранд Отеля» пригласил менестреля. Самого настоящего! Высокий сухопарый старик, с белыми волосами, перехваченными полоской расшитой бисером кожи, в одежде по моде трехсотлетней давности и с цитрой, с достоинством поклонился зрителям. Устроился на высоком табурете, приготовленном специально для него, тронул струны. Приятный баритон погрузил слушателей в настоящую сказку. Старик где пел, где напевно рассказывал о добре и зле, о вечной любви и ненависти, о счастье — таком желанном, но не всегда достижимом.

Карл оказался единственным, кого не тронуло выступление. Он ерзал, шмыгал, скрипел и кхекал, в конце концов поднялся со своего места и, сославшись на неважное самочувствие, удалился. Лорд Палмсбери отметил краем глаза, как переглянулись секретари. Мистер Старк сделал движение встать, но мистер Хагер остановил его жестом. Легко поднялся сам и выскользнул вслед за герцогом. На уход секретаря мало кто из присутствующих обратил внимание. Все были увлечены историей, которую умело разворачивал менестрель перед их мысленным взором.

Когда выступление закончилось, все очнулись, как ото сна, захлопали осоловелыми глазами, заозирались, будто удивляясь обыденности окружающего мира. Паж, всё выступление простоявший за спиной Гердты, бросился к менестрелю, поднося ему бокал воды.

— Возьмите, — смущаясь произнес он — Вы, верно, устали.

Старик сделал несколько жадных глотков.

— Благодарствую, — склонил он седую голову.

— Скажите, — Виктор поднял глаза и с надеждой взглянул менестрелю в лицо, — а если бы я жил в те времена, я смог бы стать настоящим рыцарем?

— Конечно, мой мальчик, — улыбнулся старик. Хотел добавить что-то ещё, но встретился взглядом с ребенком. На мгновение замер, резко вдохнул, закашлялся. Дрожащей рукой поднес к губам бокал, допив воду, вернул его, осторожно погладил мальчика по голове, раскланялся со слушателями и покинул зал, сопровождаемый искренними благодарностями.

Мистер Хагер, вернувшийся в зал в момент прощания с артистом, выглядел несколько взъерошенно, щеки его раскраснелись, грудь учащенно вздымалась. Мистер Старк вскинулся ему навстречу, но секретарь лишь успокаивающе покачал головой.

Маркиза Блайнская промокнула навернувшиеся во время выступления слезы, шумно вздохнула и заявила:

— Хорош! Всю душу вывернул! Была бы я лет на двадцать моложе…

Продолжать статс-дама не стала, но взор ее стал мечтательным и задумчивым. Окружающие посчитали за благо столь благодушный ее настрой и постарались вести себя тихо и незаметно, дабы не спугнуть его. Единственный, кто по молодости своей и в связи с отсутствием должного опыта не оценил прелести и хрупкости момента, оказался паж.

— Ваше высочество, а можно вы будете моей Прекрасной Дамой? — раздался его чистый звонкий голос.

Все присутствующие, включая маркизу, загомонили и засмеялись. Гердта кивнула, поддерживая игру, и протянула мальчику руку, тот, подобравшись и посерьезнев, осторожно коснулся губами воздуха возле кончиков её пальцев.

— Веди меня, мой славный рыцарь! — раскатисто произнесла принцесса. — Мне и моим дамам необходим отдых.