Да что вы знаете о настоящих принцессах?

Произнося последнюю фразу, лорд Палмсбери имел в виду, что прекрасно помнит день своей свадьбы, когда Амелия наконец-то стала его женой. Однако, судя по мгновенно изменившемуся выражению лица мадам, она предпочла понять это злополучное высказывание иначе. Если до этого женщина напоминала ворону, то теперь стала походить на гончую, взявшую след.

— Ах! Каждой женщине приятно узнать, что встреча с ней оставила след в памяти и душе мужчины! — произнесла она голосом, который уместнее звучал бы на плацу. — Мне же это приятно вдвойне, поскольку я еще и любящая мать, и поэтому счастлива за дочь, которая сумела произвести на вас такое неизгладимое впечатление! Эжени, девочка моя, ты зря смущалась и уверяла меня, будто лорд Палмсбери не узнает нас и не будет рад продолжению знакомства с нами. Я всегда говорила тебе, что ты слишком застенчива. Да, ты не блистаешь красотой, но настоящий джентльмен оценит твою скромность, прекрасные манеры, покладистый нрав.

По мере того, как мадам произносила свою пламенную речь, лицо её дочери стремительно меняло расцветку со свекольной на белую с прозеленью и с белой на пепельно-серую. Лорд Палмсбери завороженно наблюдал за игрой красок и поэтому не сразу понял, о чем на весь парк вещает громкоголосая дама, а когда осознал, то ему резко стало не до открывшейся его взору феерии цвета.

— Лорд Палмсбери настоящий джентльмен! Возможно, он не сразу осознал, насколько ты лучше, чем все эти вертихвостки, которые только и думают, что о танцах да песенках. Однако я рада, что это все-таки произошло! Ты выделяешься на фоне этих пустышек, вечно щебечущих о тех вещах, в которых они ничего не понимают. Политика, финансы — разве это темы для обсуждения в дамском кругу? А это новомодное увлечение магией! Где это видано, чтобы леди занимались фокусами, как жалкий фигляр в цирке? Видит бог, Амелия была доброй девочкой, но воспитание у нее было сомнительное. Возможно, если бы родители не забивали её бедную головку всякими глупостями, а побольше времени уделяли развитию таких добродетелей, как скромность, уважение к мужу и покорность, то её судьба не закончилась бы столь печально. Нет, моя девочка совсем не такова. Она гораздо серьезнее, и я осмелюсь предположить, что она гораздо больше подойдет на роль супруги такого блестящего дипломата, как вы!

На этом ее речь оборвалась. То ли потому, что она осознала, что сказала лишнее, то ли потому, что высказала все, что собиралась, и хотела предоставить возможность собеседнику согласиться с ней. И глядя в ее победно сверкающие глазки, лорд Палмсбери понимал, что второй вариант выглядит правдоподобнее. Он никогда не поднимал руки на женщину, подобная мысль никогда даже мельком не посещала его голову, однако в залитом солнечным светом парке он впервые в жизни ощутил такую ярость, что лишь огромным напряжением воли ему удавалось заставить себя не двигаться с места. Желваки его вздулись, костяшки судорожно стиснутых пальцев побелели. Он разрывался между желанием от всей души макнуть миссис Бадауд лицом в фонтан или надавать оплеух этой идиотке, дабы привести ее в чувство. Оценить, как долго продолжалась возникшая в безумном монологе пауза, было затруднительно, казалось, время замерло.

Внезапно вязкую, давящую на уши тишину разорвал свист. Что-то ледяное пронеслось возле уха лорда Палмсбери и врезалось в его собеседницу. Здоровье ее не пострадало, а вот внешний вид и чувство собственного достоинства понесли значительные потери. Широкие поля ее шляпы безжизненно поникли, цветы, ранее горделиво красующиеся на тулье этого замечательного сооружения, скукожились и лежали неряшливыми кучками на земле у ног, макияж выглядел так, будто кто-то взял мокрую тряпку и повозюкал ею по лицу, причудливым образом смешивая белила, помаду и краску для ресниц и бровей.

Лорд Палмсбери обернулся и встретился взглядом с дочерью, которая выглядела такой же ошарашенной, как и он сам.

Именно в тот солнечный день, в парке, полном прогуливающихся дам и их кавалеров, маленьких детей с няньками и судачащих обо всех старушек, треснула корка равнодушия, которой окружила себя Сели, и проявился ее магический дар, унаследованный от матери. Лорд Палмсбери наскоро простился с Эжени и ее матерью, стараясь быть как можно менее вежливым с последней, и, судя по ее реакции на все последующие случайные встречи, ему это с блеском удалось.

Сказать, что именно в этот день разрешились все проблемы девочки и отношения между ней и отцом наладились, было бы безусловным преувеличением, но не подлежит сомнению тот факт, что именно это происшествие в парке стало началом их долгого пути друг к другу. В тот вечер они впервые поговорили по-настоящему, вспоминали Амелию, обсуждали утреннюю встречу, смеялись и плакали, не стыдясь и не пряча друг от друга своих чувств.

На следующий день лорд Палмсбери нанял для девочки одного из лучших преподавателей магии. И дни побежали с бешеной скоростью.