Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера

– Следующий? – Питер почему-то слегка замялся. – Второй в списке… доктор Поль Гарви, – медленно протянул он.

Я, естественно, ждал продолжения, но Питер почему-то молчал.

– Ну и? – попробовал я ему подсказать.

– Ну и… он замечательный человек…

– Но?…

Питер тяжело вздохнул, затем посмотрел мне прямо в глаза.

– Выбирать, конечно же, вам и только вам, господин премьер-министр, но есть все основания подозревать, что он весьма склонен к отделению церкви от государства.

– Ах, вот оно как! – я понимающе кивнул и тут же, к своему стыду, понял, что далеко не уверен, что понял, и попросил его прояснить мне хоть какие-нибудь детали. Чтобы как можно яснее представлять себе суть вопроса…

– Суть вопроса? Это просто. По убеждению так называемых «отделенцев» англиканская церковь не должна быть частью государства. Ее следует отделить от него, как, скажем, методистов или католиков. Они считают, что простые люди рассматривают государственную церковь не как оплот веры, а, скорее, как нечто вроде клуба для представителей правящего класса.

И снова замолчал. Пришлось снова спросить его, в чем, собственно, дело. Правда, уже более настойчивым тоном.

– Решение, конечно же, ваше, господин премьер-министр, но… боюсь, Ее Величество будет несколько удивлена, если вы попросите назначить епископом человека, считающего, что ее следует вынудить нарушить свой королевский обет всемерно защищать и оберегать церковь.

Справедливо, ничего не скажешь. Но тогда почему его вообще включили в список кандидатов? Питер довольно уклончиво объяснил, что Гарви пока еще не совсем полноправный член союза сторонников отделения. Он просто так думает. И высказывается. Вот в результате всех этих разговоров и обсуждений всплыло его имя… Да, вот еще что. Определенные сомнения вызывает состояние его здоровья. К тому же он толстеет…

Мне было ясно одно: кто-то его явно старается опорочить! Иначе его имя никогда бы не оказалось в списке. Хотя выбором это в любом случае не назовешь! – Значит, вы хотите сказать, мне предстоит выбирать между каноником Стэнфордом и каноником Стэнфордом?

– Нет-нет, – вкрадчиво возразил он. – Решение ваше и только ваше. Но в данном случае, на мой взгляд, довольно простое. – Лицо его при этом оставалось абсолютно бесстрастным. – Господин премьер-министр, комиссия по назначениям предлагает вам на выбор две кандидатуры и…

– Скажите, Питер, выборы были свободными? – перебил я его.

Он бросил на меня осуждающий взгляд.

– Свободных выборов в таких случаях просто не может быть, господин премьер-министр. Епископы рассматриваются как неотъемлемая часть апостольской преемственности.

Не будучи одним из тех, кто регулярно ходит в церковь, я потребовал объяснений.

– Все очень просто. Это воля Бога. Когда Иуда Искариот подмочил свою репутацию и его надо было кем-то заменить, решение было доверено Святому Духу.

– Да, но как люди узнавали о Его решении? – недоуменно поинтересовался я.

– Бросали жребий, – невозмутимо ответил Питер.

– Тогда почему бы нам не доверить решение Святому Духу и на этот раз? – как мне кажется, вполне резонно спросил я.

Питер и Бернард посмотрели друг на друга. Мое предложение явно не проходило.

– Наверное, потому что никто не может быть до конца уверенным, что Святой Дух правильно поймет, какими качествами должен обладать хороший епископ англиканской церкви, господин премьер-министр, – попытался объяснить мой главный личный секретарь.

Я поинтересовался, каким именно образом этот «выбор» материализовался. Секретарь по назначениям загадочно ответил, что при помощи специальных опросов и исследований.

– Питер, – я понимающе улыбнулся. – Когда я был студентом, то любил играть в покер. И уж «заряженную колоду», поверьте, сумею отличить с первого взгляда…

Бернард неожиданно встал и, напомнив мне о назначенной встрече с секретарем Кабинета, предложил перенести беседу с господином секретарем по назначениям на завтра. Питер благодарно улыбнулся и оставил нас.

Когда Хамфри вошел, я первым делом налил нам по бокалу шотландского виски – как-никак почти конец рабочего дня. Деликатно оставляя нас одних, чтобы собрать необходимые данные о «послужном списке» Майка Стэнфорда, Бернард успел шепнуть мне на ухо, что назначение Майка могло бы оказаться чем-то вроде гола в собственные ворота.

Мы с Хамфри стоя выпили, пожелав друг другу доброго здоровья, и удобно устроились в глубоких кожаных креслах. Я спросил его, как, собственно, следует понимать слово «модернист».

Не совсем меня поняв, он переспросил, кого конкретно я имею в виду – композитора Шостаковича или художника Марселя Дукампа? Я пояснил, что имею в виду каноника Майка Стэнфорда.

Как и следовало ожидать, ответ секретаря Кабинета последовал тут же.

– В англиканской церкви слово «модернист» обозначает «неверующий».

– Атеист? – удивился я.

– Не совсем, господин премьер-министр. Атеист-церковник не смог бы получать за работу свое законное вознаграждение. Поэтому, когда они перестают верить в бога, то начинают называть себя модернистами.

Я был потрясен.