Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера

– Предварительное очищение, чего?

– Предварительное одобрение всех выступлений, – прошептал секретарь Кабинета.

– Ах да, – довольно громко произнес ПМ. – Так вот, в будущем все выступления и заявления в прессе на данную тему должны в обязательном порядке получать предварительное одобрение аппарата Кабинета.

Па первый взгляд, пункт три выглядел как вполне разумный способ оградить членов Кабинета от возможности публично делать откровенно противоречивые заявления, которые иногда ставят в крайне неудобное положение как их самих, так и правительство Ее Величества. Более того, он содержал еще одно немаловажное достоинство – возлагал на сэра Хамфри ответственность за полный контроль над всеми без исключения формами общения Уайтхолла с прессой.

Этот маленький, но на самом деле достаточно важный нюанс не ускользнул от подозрительного внимания министра занятости.

– Меня никак не устраивает пункт два, – заявил он. – Мы не можем вводить мораторий на обсуждение того, что не обсуждалось только потому, что некоторые официальные лица отказались или просто не удосужились внести в официальный протокол мое требование провести более детальное обсуждение, хотя на это было получено ваше личное согласие, господин премьер-министр. Что же касается третьего пункта, то для меня в принципе не приемлем тот факт, что все мои публичные выступления должны получать его предварительное одобрение. – Он кивком головы показал на секретаря Кабинета, не удосужившись даже назвать его по имени или должности. И, как бы в заключение, добавил: – У меня нет ни малейших сомнений, что он не одобрит практически все, что я захочу сказать народу.

Хэкеру не оставалось ничего, кроме как поставить вопрос ребром.

– Это мое решение, и я вынужден настоятельно попросить вас принять его.

– Я категорически отказываюсь, – непримиримо воскликнул Беллинг.

– Вот как? – несколько растерянно пробормотал Хэкер и бросил умоляющий взгляд на Хамфри. Тот что-то прошептал ему на ухо, после чего Джим печально кивнул и повернулся к министру занятости.

– В таком случае, Дадли, – почти патетически произнес он, – мне придется попросить вас обдумать свое положение.

Все присутствующие поняли, что карьере Дадли Беллинга пришел конец».

(Продолжение дневника Хэкера. – Ред.)

19 июля

Утром сидел в своем Кабинете, надеясь на лучшее, но ожидая самого худшего, когда, постучав, вошел мой главный личный секретарь. С весьма мрачным выражением лица.

– У меня для вас новости, господин премьер-министр.

Я вопросительно посмотрел на него, нетерпеливо ожидая продолжения.

– С каких новостей начать? С плохих? – наконец произнес он.

– Хотите сказать, у вас есть плохие новости и хорошие новости, Бернард? – чуть воспрянув духом, спросил я.

– Увы, господин премьер-министр… К сожалению, есть плохие новости и очень плохие новости…

Что ж, все это было вполне предсказуемо. Дадли Беллинг подал в отставку. Прислал обычное прошение, правда, намного более лаконичное, чем можно было ожидать. Бернард протянул мне его на подпись и сообщил, что Хамфри и его пресс-секретариат готовят текст моего официального заявления для прессы.

Мне надо было срочно переговорить с Хамфри, и я попросил Бернарда немедленно пригласить его ко мне. Он послушно кивнул, но перед уходом успел сообщить мне очень плохую новость: Дадли выступил на ступеньках министерства занятости с прощальной речью, в которой открыто обвинил меня в диктаторских замашках в стиле правления.

Вначале мрачный вид Бернарда показался мне вполне оправданным, однако потом я понял, что, возможно, все далеко не так уж плохо. Обвинение моего бывшего коллеги, скорее всего, принесет мне больше пользы, чем вреда. Ведь людям нравится, когда у них сильный лидер, разве нет? Этим соображением я не преминул поделиться с Бернардом.

Он сразу все понял.

– Да-да, конечно же. Более того, они наверняка будут рады.

– Нет, не будут! – коротко возразил я.

– Да, конечно же, не будут, – не колеблясь, согласился он.

В этот момент в кабинете появился Хамфри. Я, не тратя лишних слов, напомнил ему, что эта отставка совершенно не входила в мои намерения и что теперь – увы, слишком поздно, – становится все более очевидным, что спровоцировал ее именно предложенный им план из трех пунктов.

Однако у секретаря Кабинета имелись для меня и другие, не менее удивительные новости. Согласившись, что его план в каком-то смысле стал «последней каплей», он, впрочем, тут же добавил:

– Насколько я понимаю, господин премьер-министр, наш министр занятости в любом случае собирался подавать в отставку…

– Собирался? Подавать в отставку? – Поразительно! – Но почему? Когда?

– Месяца через два. В день принятия осеннего бюджета. На том основании, что принятый бюджет лишает его реальной возможности эффективно бороться с безработицей.