Да, и в наше время нашлись люди!

Воздух наэлектризовался и пах сексом. «Арестованная» мадемуазель скребла пальцами стену и кусала губы.

Ну а я? Я же не железный Феликс — я продолжал личный досмотр и начал подталкивать затуманенную девушку, нежно, но решительно, в само хранилище секретов, заставленное по периметру тяжеленными сейфами и металлическими шкафами. Оно было без окон и закрывалось на еще одну оббитую металлическими листами дверь, которую я наспех прикрыл рукой.

Все эти действия я осуществлял одновременно с высвобождением своего восставшего мужского достоинства, которым я стал упираться в соблазнительную пышную попку девушки. В конце-концов затолкал ее головой вперед в небольшую щель между большими сейфами, где она могла упереться руками о какую-то тумбочку.

По мере продвижения к уютному уголку я угрожал девушке страшными пытками с использованием запрещенного международной конвенцией оружия. Девушка из последних сил молвила, что согласна к любым испытаниям и истязаниям, лишь бы скорее этот кошмар начался, и она понесла, заслуженное наказание по всей строгости закона, раз уж она подозревается в хищении секретов. Если уж она такая страшная преступница и плохая девчонка, то покорно примет мою волю и свою сладострастную долю.

Честно сказать, я боялся, что в пылу страсти свалю на Ирину какой-нибудь из сейфов, вблизи которых мы удобно пристроились. Но я напрасно волновался — наша стыковка произошла в мгновение ока, надежнее, чем корабли в космосе. Мы слились разгоряченными и возбужденными телами, из нашего, объединенного в одно целое, организма сочилась смесь чистейшего тестостерона и эстрогена.

Ира что-то нечленораздельно пыталась выкрикнуть, но мешали намертво сцепленные губы, которые она непрерывно попеременно то облизывала, то кусала. Я рычал на низких тонах, как разъяренный непослушной львицей альфа-самец и активно продолжал начатый процесс, все более и более распаляясь.

Содержимое сейфов ритмично тарахтело своим тайным содержимым в такт наших движений. Я продолжал одной рукой жадно ласкать ее тугую грудь, а другой, разминал привлекательные и возбужденные ягодицы, изредка ласково шлепал по ним ладонями. Время для нас остановилось. Мы стонали от удовольствия и сопели, мы пыхтели и рычали.

Ира начала тоненько попискивать как мышка, загнанная в угол злым котом — уличным пиратом. Меня это еще более возбудило, я стал брать ее еще с большей энергией и злостью, как тот мартовский кот вконец очумевшую от такой наглости и напора, потерявшую ориентацию в пространстве кошку.

Землетрясение началось внезапно и обоюдно, наши мозги взорвались мгновенно и одновременно, протяжно застонав, мы сотрясались в дикой сладостной агонии оргазма мощно, со вкусом, наслаждаясь каждым мгновением единения наших распаленных любовью тел.

У меня все потемнело в глазах, я извергался мощно и долго. Потом я увидел, что во время завершающей сексуальной атаки своей умелой любовницы я упирался руками в углы тяжеленных сейфов, напрягая все, что можно было напрячь в моем изголодавшемся по женской ласке тела. Сейфы оказались сдвинуты с места и благо, что примыкали они к стенам, воспрепятствовавших их дальнейшему продвижению по пути оргазма моей любовной страсти к этой необыкновенной женщине. Мы разом выдохнули и опустили в изнеможении головы, с которых капал пот.

А потом мы встали, поцеловались, вкусно-вкусно впившись друг в друга, не желая выпускать из наших окрыленных диким полетом сердец ощущение счастья, радости и необыкновенной близости. Мы обследовали друг друга языками и предавались остаткам неземных ощущений.

Вдруг Ира, сразу засмущавшись, стесняясь, попросила мой носовой платок — привести меня и себя в порядок, отметив, что оставит его себе на память в таком виде…

Мы долго молча сидели. Каждый смотрел на партнера этих диких первобытных танцев с безмерной благодарностью, лаской и грустью — мы понимали, что, скорее всего больше нам такой возможности не предоставится. Такова жизнь….

Уходя, я прочитал предоставленные мне Ирой документы, представлявшие большой интерес. Впрочем, читал я хоть и внимательно, но… В общем, понятно, что «НО» обозначало для нас двоих, и поэтому было печально.