Да, я там работал: Записки офицера КГБ

Выход нашла санитарка, здоровенная тетя Нюра. Она пользовалась нехорошей славой в связи с многократными и успешными вмешательствами в личную жизнь пациентов. Любимым трюком тети Нюры было подойти к группе больных, собравшихся у телевизора, а еще лучше — к парочке, уединившейся в уголке, и, поигрывая наконечником клистирного прибора, трубным голосом объявить: такой-то (или такая-то) — на прямой провод! Это был госпитальный эвфемизм промывания желудка. Мало какой флирт не разрушался таким грубым вторжением в область нежных чувств.

В очередной приступ у Петра, когда всех трясло от его криков и врачи в очередной раз колебались, давать ли морфий, тетя Нюра вбежала в палату, сгребла кричавшего парня в охапку и на руках понесла в процедурную. Там она плюхнула его в налитую для кого-то горячую ванну, и через минуту Петр замолчал — разогретая кровь опять подвинула осколки, и они перестали на что-то давить…

****

Роберт Максуэлл никогда не был агентом КГБ. Легкость, с которой это принялись приписывать покойнику, еще раз подтверждает невероятный цинизм и дешевизну «свободной прессы», а больше всего — ее неустанное стремление забить еще один гвоздь в крышку гроба Комитета.

Максуэлл приехал в Москву для переговоров с ВААПом году примерно в 1976–1977-м. Я еще работал в протокольном отделе Агентства, Максуэлла в лицо не знал, и встречать его в Шереметьево со мной поехал замечательный человек — начальник отдела США Юрий Николаевич Градов, ветеран войны, ветеран «Межкниги», энергичный ваапмэн, а впоследствии — представитель «Межкниги» в Китае.

Максуэлл был энергичным, подвижным и очень развязным человеком. Приветствуя Юрия Николаевича, а потом и меня, он как-то странно возлагал свою мощную длань на наши затылки и поглаживал их — так обычно гладят больших верных псов. Для Юрия Николаевича это, видимо, было не в новинку, он давно был с Максуэллом знаком, а я, слегка опешив, тут же вернул Роберту его ласку. Теперь опешил он, правда ненадолго.

Материалы, которые имелись в архивах КГБ на Максуэлла, я заказал в тот же день, незадолго до отъезда в аэропорт, а ознакомиться с ними сумел только дня через два.

Максуэллу были посвящены три или четыре ветхих, чуть ли не заплесневелых тома в каких-то дальних архивах Ордена.

Роберт родился в чешской деревушке, очень близко к границе с Украиной. Родители его были евреи, и настоящая его фамилия — Ках или Кох. Из того, что я прочитал в этих ветхих архивных томах, было неясно, как и где проходили детство и юность Максуэлла, но в середине Второй мировой войны он, как и многие чехи, поляки, французы, оказался сначала в Англии, а затем и в британской армии. Видимо, неплохо воевал (а может быть, сразу попал в разведку или контрразведку) и наверняка учился, потому что к концу войны имел звание капитана. Уже в то время агентура и знакомые Максуэлла отмечали его несомненную храбрость и незаурядность. После войны он работал в одной из многочисленных военных организаций, если память не изменяет — в Вене. Это была какая-то комиссия, принадлежность которой не вызывала никаких сомнений у тогдашнего НКВД. Но ведь как в спецслужбах: есть уверенность, есть подозрения, есть сомнения в принадлежности кого-либо к разведке или контрразведке противника, но, пока вы не увидите удостоверение личности конкретного лица или иные бесспорные документы, это лицо не рассматривается как «установленный спецслужбист». А хороший специалист может жить и работать так, что долго не будет давать повода для дополнительной заинтересованности в нем. Тем более в оккупированной стране, работая бок о бок с какими-никакими, а союзниками.

«Славянское» происхождение Максуэлла было быстро раскрыто, и, с учетом его личных и деловых качеств, стали высвечиваться заманчивые перспективы его вербовки.

На протяжении нескольких послевоенных лет оперативные «танцы» вокруг Роберта то замедлялись, то набирали темп, уж очень он казался интересным и «перспективным».

Собирали информацию о том, где он добыл деньги на организацию «Пергамон пресс» — своего издательства. Получил от жены? От английских спецслужб? Присвоил какие-то суммы в Вене? Как почти всегда в оперативных играх, точные ответы не просматривались…

А Максуэлл хитрил, подпускал к себе очень близко, но не так, как хотелось бы игрокам. Его неплохо изучили, знали, что он страдает от того, что не был по-настоящему принят в тех кругах, куда стремился, пытается вскарабкаться туда по грудам денег, оскальзывается и снова лезет вверх.

В одном Роберту повезло (или не повезло?): листая ветхие страницы архивного дела, читая десятки сообщений агентов, справок о встречах с ним оперативных работников, я видел совершенно ясно — ни разу во время этой долгой, терпеливой охоты рядом с ним не оказалось охотника, равного ему по воле, интеллекту, душевным качествам.