Да, я там работал: Записки офицера КГБ

Сделать это мог только «Дед». Он ближе всех был знаком с Янникосом, пользовался авторитетом у Боболаса, являлся, кроме того, большим дипломатом и хитрецом.

Переговоры велись сначала в офисе Боболаса на Стадиу, 5, где Георгос излагал свою позицию относительно вылазок Янникоса. Потом мы отправлялись на Акадимия, где Янникос снимал контору — нарочито нищее помещение с лампочкой без абажура. С ним был один из сыновей, наверное, старший, — худощавый озлобленный мальчишка лет 17-ти и несколько «советников». Как это любят делать провинциальные трагики, Янникос говорил патетически, принимал картинные позы и особенно напирал на энтузиазм, с которым он участвовал в проекте, и на «пламя души», вложенное в него. Деньги с Боболаса он надеялся получить не очень большие, но вполне приличные — я все время переводил мысленно миллионы драхм то в рубли, то в доллары. Сумму он с некоторым усилием назвал в ответ на мой прямой вопрос, как он оценивает «пламя души». Назвал и сам испугался — не «заломил» ли.

Ситников сначала надулся за то, что я влез в изящный диалог двух хитрецов с таким грубым вопросом, но потом, думаю, сообразил, что я избавил его от необходимости «вынимать» из Янникоса договорную сумму, и успокоился.

Перед отъездом на аэродром мы снова собрались на Стадиу, 5. Боболас, узнав о сумме, которую надеялся получить с него Янникос, почернел от гнева и раскричался во весь голос. Ситников, поразмыслив, посоветовал ему выплатить эти деньги и завершить конфликт. При этом он не совсем к месту привел поговорку «скупой платит дважды», которую я, хотел или не хотел, вынужден был перевести. Георгос от возмущения потерял на время дар речи.

Мы с Н. уехали, оставив «Деда» продолжать переговоры. Я надеялся, что он добьется-таки своего и убедит Боболаса уступить жулику, чтобы не втягиваться в конфликт еще глубже. Но этого не произошло. А раз этого не смог добиться Ситников, значит, добиться этого было нельзя. На третьем этаже Агентства было немало скрытой радости по поводу провала нашей миссии, но я уже ничему не удивлялся — пауки в банке обиделись бы на сравнение их с нашей номенклатурой.

«Этнос» становился все более неприятным для многих: Филиппопулос с самого начала существования газеты занял антиамериканские позиции и определял курс «Этноса» самостоятельно — Боболас, финансируя «Этнос», получал, естественно, прибыли, но направления газеты не определял, более того, конфликтовал с Алексом по ряду вопросов. Постепенно он не только сам увлекся газетой, но и стал подключить к работе в ней своих детей.

С 1982 года началась огромная работа западных спецслужб по компрометации «Этноса», Боболаса, его окружения. Вслед за «Экономистом» в игру вступили американские «Нью-Йорк таймс», «Вашингтон таймс», «Уолл-стрит джорнел», английская «Дейли телеграф», французский «Экспресс», бельгийский «Валери Актуэль», западногерманская «Гамбургер абендбладет» и многие другие. К концу года публикаций были десятки, поднималась тема финансирования проектов Боболаса Москвой, под этим углом зрения рассматривались и «Этнос», и издание БСЭ, и «Акадимос», и вообще все предприятия Георгоса. Но теперь там звучала и тема КГБ — отказать себе в удовольствии использовать информацию из книги Бэррона, в которой красовалась фотография «Дяди Васи», могли очень немногие.

Было бы глупо думать, что «масс медия» нескольких стран, далекая от внимательного рассмотрения греческих проблем, вдруг одновременно проявила к ним такой живой интерес. Не нужно было быть сотрудником КГБ, чтобы понять — этим хором руководила опытная рука. Опытная и щедрая… Но самое интересное было впереди.

В 1983 году кипрский журналист Павел Анастазиадис, писавший под псевдонимом «Пол Анастази», опубликовал книжку «То «Этнос» ста хериа сас» — «Берите «Этнос» в руки» (обыгрывалось название газеты — «Народ»). Примитивная, написанная наскоро, книга содержала обычный набор сведений о КГБ, которыми наши контрагенты снабжали прессу, и обличения в адрес Боболаса и его друзей. Решительно все — от Панкина до Люды Смирновой, от Боболаса до Марии Бейку в книге причислялись либо к офицерам, либо к агентам КГБ, зацеплялись там и некоторые сотрудники нашего посольства в Афинах — кажется, один из них действительно был сотрудником, но не КГБ, а ГРУ. Обо всех этих деталях я узнал гораздо позже, когда по моей просьбе сын перевел мне книгу Анастази.

Пока же наши друзья подали в суд на Анастази за клевету и помимо тяжбы с Янникосом оказались втянутыми в еще один долгий изнурительный процесс.