Да воздастся каждому по делам его. Часть 3. Ангелина

– Вы в курсе, что Вера Михайловна подала комплект документов на удочерение ребенка из нашего интерната. Она письменно заверяет комиссию о том, что вы согласны написать её характеристику и дать рекомендации. Мало того. она уверяет, что тоже самое согласна сделать и я.

Геля видела, что Алевтина раздражена, но врать не стала.

– Я в курсе.

– А вы в курсе, что Вера Михайловна достаточно несерьезна в быту, принимает компании и у нее неблагополучная семья?

– Я ничего не знаю о несерьезности, Алевтина Михайловна. Мало того, я считаю, что человек, день и ночь занимающийся отказными детьми, отдающий им практически все, что имеет, не может называться несерьезным. Да и про ее быт я ничего не могу сказать, плохого не знаю. А что вы имеете в виду под не благополучностью семьи?

– Ну, к примеру у нее брат болен психическим заболеванием.

– Люди – дауны, это особый мир. Я не называла бы это так однозначно. И при чем тут это?

– Мы разве можем отдать ребенка такой неблагонадежной женщине? Подвергнуть его опасности – несерьезная мать, психически больной брат, пусть сводный. Вы были у нее дома?

– Я схожу. Можно мне уйти, у меня урок.

– Ступайте.

Алевтина царственным жестом указала на дверь. Геля медленно пошла, у самого выхода обернулась.

– Скажите, чтобы вы выбрали для своего ребенка в случае собственной скоропостижной смерти? Жизнь дома, пусть даже с не очень серьезной мамашей и больным братиком или жизнь в интернате для брошенных детей? Только честно.

Алевтина побагровела и заорала, брызгая слюной

– Как ты смеешь, дрянь?

– Вот-вот, – Гелю трудно было испугать, и она уже закусила удила, – думаю вы знаете ответ. И всегда используйте метод подстановки. Он не обманывает. Выходя из кабинета, Геля с силой долбанула дверью, так что посыпалась штукатурка.

***

– С…, б… Тебе бы, корове, ночку подежурить в спальне и послушать, как они маму зовут. Гадина.

В спальне малышей было почти темно, свет ночника, стоящего на столе воспитателя и так был неярким, да еще кто-то прикрыл его книгой, поставленной на ребро. Геля долго привыкала к темноте после ярких ламп коридора, и наконец, когда картинка проявилась увидела, что у дальней кроватки на стуле кто-то сидит. Она подошла поближе и замерла. Несгибаемая Верка, хохотушка, пошлячка и циник, дремала около крошечный курносой девчушки, свернувшейся клубочком под простыней. Этот гренадер в юбке держал ее за ножку, просунув руку сквозь прутья спинки.

Девочка заворочалась, захныкала. Верка проснулась резко, вроде ее стукнули, запела тоненьким голоском что-то успокаивающее. И тут увидела Гелю.

– Плачет всю ночь, тссс, – она прижала палец к губам, —били ее, синяки на попке, удавила бы гадов.

– Приходи завтра к нам, поговорим про фиктивный.

Геля сама не верила, что сказала это.

***

Подходя к двери квартиры, вставив ключ, Геля вдруг услышала непривычные гикающие звуки. Тихонько провернув ключ в замке, она зашла в прихожую и устало поставила сумки. Судя по всему, ее никто не ждал, а гиканье набирало радостную силу и к нему добавился тоненький восторженный визг. Дверь в их комнату была приоткрыта и она, крадучись, заглянула. На диване, красный, распаренный, как после бани Вовка, подкидывал чуть не до потолка румяную счастливую Ирку.

– Гик, гик, гик. А ну давай, выше скачи.

Кудряшки у Ирки взлетали, она визжала, как поросенок, и при очередном приземлении пытала обнять Володю за шею и быстро чмокнуть розовым рыльцем. А тот, нежно подхватывая её, летящую, совершенно самозабвенно вопил —

– Гик, гик, гик.

***

Чуть приподнявшись на локте, Володя всматривался в Гелино лицо, в свете луны оно казалось мраморным, как у статуи. Полные нежные плечи были открыты, и он поправил одеяло. Геля проснулась.

– Что, Вов?

– Мы с тобой не договорили тогда. Я виноват.

– Ничего не изменилось, мой хороший. Все так же.

– Это – ДА, Гельчонок?

– Конечно – да…

***

– Гель, на свадьбу Александр хочет приехать, он вообще вернуться решил. Вы как с Володей, не против?

Анна сдала, в последнее время. Даже не сдала, изменилась. Больше не было шикарной черноволосой красавицы, эта женщина, с небольшим пучком седоватых волос, полным животиком и приземистыми ногами даже ростом казалась меньше. И нельзя было сказать, что она постарела. Просто маленькая, уютная, кругленькая женщинка без возраста с хитрыми глазками вдруг возникла на месте той Анны. И все приняли это превращение, как должное. И Геля поняла, что у нее есть второй ребенок – мама.

– Не против. Но если он за старое возьмется, я его удавлю. Как жабу.