Да воздастся каждому по делам его. Часть 3. Ангелина

– Гель, ты пока в отпуске была, Алевтина тут такой бэмс устроила. Истерила, орала на меня, уволить хотела. Да я и сама…

– Что?

– Ну, тот мужик, которого ты мне сосватала, он такой нормальный оказался. Короче, любовь у нас. И он сказал замуж за него идти.

– А ребенок?

– Ее Алевтина в Краснодар отправила, там вроде пара какая-то ее взять хочет.

– Вот сучка!

– Да может оно и к лучшему, я все равно бы не смогла, прости, Гель, а?

– Да с тобой то хрен бы. А маленькую мне Володька разрешил бы удочерить. Вот ведь вы, дряни. Только о себе…

Геля развернулась и, шлепая здоровенными интернатскими галошами, по растаявшим лужам, побежала в класс. В полутемном коридоре ее догнала Верка и что-то сунула в руку. В руке поблескивала золотая цепочка и маленький белый шарик…

Глава 12. День рождения

Сегодня Геле особенно не хотелось тащиться всю эту бесконечную дорогу от работы домой. Была бы такая волшебная палочка – взмах, и ты дома! Чертыхаясь, она спотыкалась на обледенелых кочках, на которых особенно подло соскакивает нога именно в тот, неподходящий момент, когда ты воспарила мыслями и тут – на! Отбитая задница!

– Вот ведь, живут люди рядом с работой. Раз и дома! А тут, охренеешь, пока дотащишься. Слава богу, хоть магазин рядом есть, пусть сельпо, а все что надо, купишь. Хоть сумки не надо переть, как раньше! Не…

Геля очередной раз поскользнулась, выругалась и оглянулась – нет ли кого сзади.

– Б… шею тут вывихнешь, к черту. На всю жизнь кривошея останется…

Она постояла, потерла щиколотку, расстегнув сапог. Все-таки подвернула…

– Воооот срань! Блиииин. Надо кончать с этой руганью, Володя морщится, дурная привычка, говорит…. Ага… Обойдётся. У всех мужики нормальные, на жигулях возят. А он на работе с утра до ночи – в шесть вышел, в двенадцать приперся, а ты хоть на палочке верхом скачи. А туда же – привыыыычка. Сама себе мотоцикл куплю, будет знать.

Она ворчала и ворчала пока не добралась до остановки и не села в грязный, словно черт, маленький автобусик, с выпученными фарами. Но вот почему-то все эти ворчливые мысли ее не злили, а тепло-тепло ворочались внутри, заставляя улыбаться. Деревня, где они теперь жили, была, скорее небольшим поселком, километров в пятнадцати от Москвы, в красивейшем месте. С одной стороны ее обступал сосновый бор, граничащий с бескрайними полями, с другой луга, по которым петляла узенькая, обрывистая речка. Геля сразу влюбилась в это место, но все равно, где -то в подсознании, ее периодически подгрызало неприятное и щемящее чувство тоски по городу. Да еще и добираться надо было «Сто верст телегою», как говорила мать. Верка, та выражалась проще: «…опа мира!" И выпучивала глаза, изображая какие они с Вовкой идиоты.

И правда, чтобы добраться с работы, Геля сначала топала минут десять пешком через луг, потом тряслась на автобусе до метро, потом от площади трех вокзалов ехала на электричке. К счастью, дом был недалеко от станции, и это радовало, иначе с сумками она бы померла, а Вовка, действительно был не помощник ,он вкалывал день и ночь. Что тут поделаешь, зарабатывали на квартиру.

Вечернее метро встретило ее, как всегда суматошно-беспокойно. На Комсомольской, где толпа приезжих не иссякала никогда, Геля проталкивалась среди сумок и баулов, вся взмыленная от этой толчеи. И тут кто-то схватил ее за локоть, и, сильно сжав, развернул. Черноглазая красивая дама в красной шапке, с ярко накрашенными губами и в длинном черном пальто показалась странно знакомой.

– Зазнааалась. Своих забыла, ишь плывет лодочкой белой. А свои-то помнят! Нашу золотую романо рат…

Секунду Геля ошалело всматривалась, потом, вроде щелкнули выключателем и зажгли свет.

– Райка! Обалдеть! Ты как здесь?

– Да будя, поцыгановала. О мне это где!

Райка характерным жестом провела себя ребром ладони по горлу, сдернула шапку, тряхнув шикарной копной чёрных ухоженных волос.

– Я уж три месяца тут. В больницу пристроилась, мужика нашла. Детей забрала вон, на днях.

– А муж?

– Объелся груш. Он мне сынка простить не мог, чуял сволочь кровь чужую. Волк! Жилы вымотал все, ты бы видела, у меня все тело синее было. Он не бил, Альк! Он не так бил, как мужики баб бьют – он убивал!

– Так он тебя искать будет, они из тюрем – то они все оторванные возвращаются, страшно. Может тебе в милицию…

– А, Алька, судьба она везде с тобой… найдет, не пропустит. Да мне карты добро сулят, я картам верю. А он, скот, из тюрьмы вышел, уж месяц. Тоже к кочевым подался, все бросил. Там ромны у него образовалась, а мне развод дал, типа: «Иди, ты мне не жена»… У нас можно так. и дети ему не нужны, говорю же – волк.

– Где живешь?

– Где… У мужика нового. Там хоромы, он с деньгой. Любит, говорит. Часы золотые дал мне, просто так, без причины. Одевает, видишь. Не бьет… пока… Детям конфеты приносит, шоколадные. И икру. Ты икру ела?

– Давно, Рай. Не помню уж вкуса.

– Так давай, заходи, чаю выпьем, иль покрепче чего. Я тебе адрес напишу.

Райка вытащила из изящной сумочки блокнот и тоненький золотистый карандашик, быстро написала адрес, сунула Геле листок в карман.