Да здравствует Герберт Уэллс!

И тренера.

А там – посмотрим…

3. «Казёл!»

Задание на сегодня я получил чёткое. И простое.

Хотя назвать его лёгким язык не повернётся.

Но тщательную разведку, «изучение обстоятельств, и характера объекта», и всю необходимую подготовку проделали за меня. Те же хорошие и добросовестные люди, которые подсуетились со всем этим «обеспечением» и в случае с нашей «акции» против чёртова Макдунальдса. То есть – мне остаётся только исполнить завершающий этап работы, девяносто девять процентов которой уже сделали. Сыграть в этом шоу, без накладок и «экспромтиков», свою роль. А именно – подсадной утки.

И уж не сомневайтесь – я не подкачаю!

Все эти мысли мирно проносятся в голове, пока подхожу к шикарной «Ламборджини», которую мой «клиент» поставил аккурат посреди проезжей части. А вернее – пешеходной зоны. На Арбате. Нагло презрев существующее законодательство, порядок, и распоряжения: что мэра, что арбатской Администрации.

Туристы и пешеходы проходят мимо тачки, пялясь, а некоторые из «наших», те, кто пошустрее и понаглее, даже фоткаются на её фоне – спорим на что угодно, потом выставят в инстаграмм, ютиюб, и прочие соцсети: дескать, зацените, какой я крутой: прикатил на Ламбо на Арбат, (Ну, или мой хахаль прикатил!) да ещё и не боюсь за последствия.

Правда, вот чтоб найти владельца, и указать ему на абсолютную незаконность нахождения здесь его тачки, местная официальная власть в виде двух полицейских, застрявших, и, похоже, навечно, в дальнем конце этого самого Арбата, не делает ничего. Если, конечно, за действия не считать того факта, что старательно прячутся эти стражи Закона от людских взоров в одной из последних лавочек – это я, такой дотошный и «наблюдательный» засёк их там, когда проходил мимо.

Да и правильно: кому ж хочется портить отношения с папочкой …раного мажора!

А папочка у него – не так, чтобы особо заметная, но – шишка. Глава администрации Белого Дома, как он себя обычно именует при знакомстве с нужными и важными людьми. Но на самом деле он глава – не совсем Правительства. А – кадров и матчасти.

То есть, должность у него, которую раньше называли «Комендант здания».

Поскольку сынуля сейчас торчит у своих корешей-художников в отлично мне известном магазинчике, и не выйдет, пока не бухнёт с ними, и не получит положенную ему от «крышевания» доляну, могу спокойно приступать. Одет я неприметно: на лице у меня очки в железной тонкой оправе, галстучек, как у учащегося какого-нибудь колледжа, и остальные шмотки под стать: чёрные брючки. Белая рубашечка. Словом, интиллигентный и мирный вид. И того, что собираюсь сделать, явно никто из присутствующих вокруг зевак от такого скромного, низкорослого и щуплого очкарика не ждёт.

Вот и достаю из кармана отлично отточенный толстый гвоздь, примерно с мою ладонь длинной, и этак спокойно царапаю на правой дверце: «Казёл!».

Нет, я, разумеется, знаю, что это слово пишется «козёл», но сто пудов даю за то, что и все граждане, мирно проходящие, или, как сейчас, в о…уении застывшие перед тачкой, пялясь во все глаза на чётко выделяющуюся на красной краске надпись и на меня, как и сам хозяин, увидав её, отлично меня поймут. А чтоб сомнений не оставалось, перехожу на ту сторону шикарного авто, и корябаю на другой дверце: «Пи…арас!».

Некоторые из особо смелых столпившихся туристов и наших, прохожих, начинают фотографировать и снимать онлайн, и меня и надписи. А пара вышедших из своих лавчонок местных продавцов – хлопать в ладоши, улыбаться, словно я им деньги подарил, и тыкать пальцами. (Культура, мать их!..)

Ещё бы им не радоваться: достал их наверняка этот сопляк со своими понтами и вы…боном! Но, понятное дело, на открытую конфронтацию идти никто из этих самых продавцов, дорогу к которым перекрывает крутая тачка, не хочет. И правильно.

Найти сейчас в столице отлично оплачиваемую, престижную, и непыльную работу ох как трудно! Так что к активным действиям против тачки и её распоясавшегося владельца вряд ли кто возжелает перейти. А вот позлословить и вволю посмеяться, видя похабные надписи на супердорогом покрытии – это пожалуйста! Это – все смелые.

Подхожу к Ламбо и спереди. Жаль, конечно, уродовать такую красоту: я всегда реально восхищался и дизайном с совершенными стремительными формами, и окраской с блестящим лаком, и мудростью проектировщиков: прошло пятьдесят (!) лет, а ну вот ничего в экстерьере и механизмах снова запущенной в микропроизводство модели «Дьябло» ни отнять ни прибавить!

Царапаю на капоте слово: «Долбо…б!». Тут наконец из лавчонки выбегает хозяин.