Да здравствует Герберт Уэллс!

Но мешкать некогда: на вскрытие дверей или обход у нападающих уйдёт не более минуты. Бегу, бегу, пыхтя, и запоздало думая, что зря не одел хотя бы штаны – тогда всё это барахлишко, что сейчас имеется на поясе, не било бы меня так больно по …цам! Выход, впрочем, нахожу самый простой: прикрываю самые ценные причиндалы моего организма – ладонью.

Ныряю в очередную подходящую шахту экстренной эвакуации, и за пару десятков секунд долетаю до нужного мне служебного Уровня. Благо – план чёртовой Базы для меня теперь – открытая книга! Сюда, теперь – сюда… Вот здесь – повернуть направо! В очередной полутёмный коридор.

А вот и нужная мне бронированная дверь! С надписью на ней: «Зал аппаратов искусственного тяготения».

Ух ты! Видел, конечно, её мысленный образ, но – впечатляет! Настоящий сейф!

Планы я, ясен пень, подкорректировал, в соответствии с тем, что выудил из мозгов «своего» начальника. И теперь мне не нужно взрывать или обесточивать сам реактор. И не потому, что никто здесь не знает, как взорвать его замедленно. Или – с отсрочкой.

Есть решение и попроще: достаточно только вывести из строя антигравитатор.

И если я это сделаю, его никто из местных ни за что – не починит! Поубивали они сдуру всех технических специалистов, как уже упоминал! И спалили в костре гражданских войн всю техническую и справочно-обучающую документацию.

Поэтому сейчас «техобслуживание» агрегатов здесь, на Базе, напоминает не нормальный планомерный ремонт, а «молитвы и заклинания!». В стиле этаких шаманов. Когда с пультов и машин нежно стирают тряпочкой пыль, и про себя истово молятся, «чтоб эти штуки поработали ещё!»

За открытой с помощью «секретного» кода-комбинации дверью – и правда: машинный зал. Большой, высотой наверняка в три-четыре Уровня. Верх теряется в темноте. Стены – серые, бетонные. Внутри басовито и мерно гудит. Не давая себе труда даже соваться глубоко вовнутрь, достаю из подсумка пару гранат, выдёргиваю что положено выдернуть, и бросаю прямо с порога: на макушки двух ближайших огромных гудящих цилиндров с толстенными медными проводами и шлангами кабелей на их боках.

Едва успеваю закрыть створку обратно! Потому что бухнуло от души!

Сразу под ногами что-то словно просело!!! И понеслось вниз: как бывает на скоростном лифте, когда он идёт к нижним этажам! И на какие-то мгновения мне даже стало жутко: а ну – как ошибся мой подопечный, и сейчас не выдержит чёртова ферма, уже долгие годы работающая под дикой нагрузкой, и провалимся мы все до самой поверхности!..

Но, к счастью, после трёх-четырёх секунд неприятнейшего чувства в паху, ощущение падения сменяется ощущением сильнейшего давления на ноги: застопорилось, стало быть, падение. Удержали нас соседние Базы! Еле успеваю схватиться за стену, чтоб не сесть на пятую точку. Ф-фу…

Открываю дверь снова, вбегаю, и кидаю ещё две гранаты на два следующих агрегата – первые два стоят, развороченные до половины своей высоты, и из трубопроводов, находящихся в их утробе, хлещут на стальной пол кроваво-красная и синяя жидкости. И внутренности ещё и искрят ослепительными вспышками электричества!

Несусь со всех ног, только бы успеть выскочить из чёртова зала!

Дверь за собой уже, понятное дело, не закрываю, поэтому взрывная волна валит-таки меня на палубу коридора чёртова сооружения!

Вскакиваю, и бегу на всех парах в дальний конец узкого служебного прохода. А там по узкой пожарной лестнице, о которой помнит только высший офицерский состав местной Базы, выбираюсь, всего с тремя «пересадками», почти куда мне надо: на нижний Уровень полётной шахты. Парень я шустрый и сильный, но всё равно ушло минуты три.

Осторожно и по возможности бесшумно откидываю люк в полу вертолётной платформы, и вот я снова на дне приёмного колодца! И возле моей единственной рабочей машины, взяв её в кольцо, «бдят» всего тридцать человек!

Ну, к счастью, приборов ночного видения у них нет, (Посдыхали, как пить дать!) а мыслефона моего они не воспринимают. Поэтому ждут моего появления как раз с противоположного конца – то есть, от диспетчерской. Пришлось покрошить их, не вылезая из люка. Аж стыдно.

Но предаваться моралистическим рассусоливаниям о своей подлости, и рыданиям об их печальной участи, мне недосуг.

Заскакиваю в вертушку, и с иронией думаю, что если б эти балбесы умели и правда – её обслуживать как положено, сейчас бы не постеснялись просто испортить что-нибудь внутри боевой машины. Несущественное. Главное – чтоб я не смог взлететь!

Мысленно пробегаю ещё раз маршрут, которым только что пронёсся.

Пульт связи с другими Базами, находящийся в диспетчерской, я уничтожил. Починить там, в диспетчерской, наверняка ничего не удастся. Взорванно-развороченные четыре из шести контуров антигравитатора – тоже. «Мавр сделал своё дело – мавр может валить». То есть – можно отчаливать.

Взлетаю на форсаже, радуясь, что «научился» от пилотов этому делу – управлению вертушкой. Заодно усмехаюсь про себя: а действенная это, оказывается, методика – ворошить чужие мозги в поисках что информации, что навыков…