Да здравствует Государь!

— Полагал бы что тут можно, не подражая конечно один в один, заимствовать опыт Европы — которая эмансипировала евреев постепенно — и уже не менее как полстолетия назад — и пользы от этого было больше чем вреда. В Англии один из самых успешных премьер-министров при котором окончательно присоединена Индия — как это известно — Вениамин Дизраэль — нарочито руссифицировал Витте имя английского политика. С недавних времен еврей может быть депутатом рейхстага в Австро-Венгрии, или сенатором в Италии. При этом им не нужно креститься. Сложившийся в России порядок в этом отношении близок как ни странно к прусскому — в Германской империи евреи не получают профессорского звания в университетах и не могут быть произведены в офицеры из нижних чинов но во всем остальном пользуются равными правами с остальными подданными. Но никогда отмечу ничего подобного «черте оседлости» не было — ни в Германии ни в других христианских странах. Причем страдает от ограничений не столь раздражающий многих торговый класс — а ремесленники и мастеровые всякого рода — та часть еврейского населения, которая тяжким трудом добывает себе средства к существованию… Еще граф Валуев говорил что именно законодательства способствует упадку еврейской промышленности и ремесел, и всего более — воспрещении евреям иметь жительство вне мест, назначенных для оседлости.

— Так какой же совет вы бы могли дать? — с легким нажимом в голосе осведомился монарх.

— Ваше величество — в данном случае мыслить можно консервативно, и ставить перед собой консервативные же цели — но при этом действовать нужно либерально. Отмена черты оседлости была бы в высшей степени разумной мерой. Косные умы будут недовольны — но по сути она не затронет ни наших коммерсантов — ибо на богачей пресловутая черта и так не распространена ни поместное дворянство — его доходы не пострадают от появления в русских уездах кагальных кузнецов и лудильщиков. Разве что у фабричных мастеровых появятся конкуренты — сейчас в черте оседлости евреи соглашаются и на восемнадцатичасовой рабочий день. Однако у нас пока нет профессиональный союзов и стачек можно не опасаться.

Ну и к тому же… — Витте позволил себе улыбнуться — полагаю даже самый твердолобый юдофоб будет утешен зрелищем еврея — кучера ассенизационной бочки или станционного подметальщика…

— Хорошо Сергей Юльевич — а кто помимо барона Гинцбурга из Наших подданных иудейского вероисповедания пользуется влиянием у соплеменников?

— Полагаю… — начал было Сергей Юльевич подумав несколько мгновений…

— Из тех что проживают в Санкт-Петербурге — уточнил император.

* * *

Этот разговор Георгий вспоминал разглядывая робко рассаживающихся гостей — дюжина человек вызванных дворцовой канцелярией без предварительных объяснений. Ближе всего к монарху устроился конечно барон Гинзбург — старый отцовский знакомый. На удивление — он совсем не напоминал еврея — скорее было в нем что — то от татарина. Рядом — словно библейский старец по нелепому капризу наряженный во фрак, манишку и галстук, Абрам Исаакович Зак — бессменный председатель правления Санкт-Петербургского учетного и и ссудного банка. Именно его ловкости как как-то вспомнил отец, Россия обязана во многом тем, что последняя (ой ли!) русско-турецкая война не разорила казну вчистую. Дед даже предлагал ему пост товарища министра финансов — если только тот примет христианство — хоть даже протестантского толка — но финансист категорически отказался. Лазарь Бродский — поставщик Двора и сахарный король. Вот Иона Зайцев — тоже сахарозаводчик. Яков Поляков — винокурни откупа и подряды, чин тайного советника; и еще брат Самуила Полякова — строителя погубившей отца злосчастной дороги. С самого края притулился Давид Бронштейн — арендатор из новороссийских губерний, которого прозвали как сообщил Вите «еврейский помещик». А напротив питерец Ипполит Вавельберг — банкир и биржевик.

Не все самые богатые — но все люди очень уважаемые в своем кругу.

— Господа, — начал Георгий, — бессознательно подражая тоном гоголевскому Городничему. — Вы вызваны сюда, для обсуждения вопросов касающихся письма барона Гинзбурга написанному им на Высочайшее имя и содержащему предложения по отмене ряда старых ограничений, касающихся Наших подданных иудейского вероисповедания. — И с некоторым ехидством отметил как Зак недоуменно уставился на барона — мол, ты что же — с нами не посоветовался? Скажу сразу — я принципиальных возражений против достижения равенства евреев с прочими народами населяющими мою империю не имею. Посему давайте без отлагательства рассмотрим вопрос о черте оседлости как главного препятствия на пути равноправия вашего народа.

— Ваши слова, Государь, прямо бальзам на сердце… — произнес, только что не пуская слезу Гинзбург.

— Как выразился мой предок Николай Павлович в ответ на остроту генерала Ермолова — пожелавшему быть произведенным в немцы — «У меня нет немцев и русских — а есть верноподданные и скверноподданные». Однако что получит Россия от снятия черты оседлости?