Да здравствует Император

Чарли направилась в спальню Джерси, чтобы найти то, в чём она сможет выйти на люди. Ее тряпки, которые раньше казались роскошью, меркли по сравнению с тем, что представляет из себя одежда империума. Она открыла небольшой шкафчик, в котором было множество различного вооружения, начиная от легких пистолетов, заканчивая тесаками с запёкшейся кровью. Юная рысь сразу приметила для себя небольшой кукри и энергетический пистолет, который работал на основе электрошока, но с силой тока опасной для человека. Она отложила выбранные орудия и направилась к другому шкафчику, в котором была одежда разного типа и видов. Она была сложена кучкой и вряд ли имела отношения к Джерси. Большая часть одежды была женской и подходила по размеру Чарли. Она выбрала небольшой черный комбинезон, в котором её фигура четко выделялась, но не оголялась. Затем она надела небольшие открытые меховые перчатки и сапоги, которые дополняли образ. По вверх комбинезона она накинула достаточно легкую, но прочную накладную броню, которая могла выдержать достаточные повреждения, для спасения носителя. И заключающим этапом, она надела небольшой визор на голову, чтобы точно стать одной из солдат, которых она наблюдала ранее. Сложа оружие на поясе своей брони, рысь вышла в небольшой коридор, в котором достаточное время ждал Аизик. Заметив колоссальные изменения в Чарли, он обошел её вокруг и одобрительно кивнув, попросил последовать за ним к транспорту. Наследник и Чарли покинули берлогу Джерси и сели в небольшое судно, которое находилась на стоянке неподалеку. Когда двигатели были запущены и судно поднялось на достаточную высоту и развило высокую скорость, Чарли схватила Аизика за руку и не отпускала.

(Аизик) — Дыхание учащено. Зрачки расширены. Нет необходимости в страхе. Данное судно хоть не боевое, но выдержит обстрел. Тебе идет новая униформа, как сказал бы мой брат Дориан "Хороша, чтобы возжелать согрешить и не сожалеть об данном деянии."

(Чарли) — Прошу прощения. Просто мне не комфортно на такой высоте. Откуда у Джерси женская одежда? Он живет с кем то?

(Аизик) — Нет. Он одинокий волк. Это его трофеи, которые он снял со своих поверженных врагов. Поэтому, если будут ножевые или пулевые отверстия, то не пугайся.

(Чарли) — Это трофеи!? Их прошлые владельцы, как понимаю…

(Аизик) — Да, волк не берет трофеи с тех, кто ещё способен сражаться. Присоединишься к отряду Вероники. Интегрирую тебя в их ряды, чтобы научить реалиям. Можешь держаться за меня, сейчас будут виражи.

Судно достигло высочайшей скорости и входило в крутые обороты, которые были близки к опасным. Аизик не обращал на рысь внимания и уставил свой железный взор на дорогу впереди. Чарли ещё крепче схватила бота за руку, что когти царапали его броню. В течении нескольких минут судно маневрировало, словно за ними гналась сама неизбежность. При подлете к казармам особо отряда Аизик снизил скорость и готовился к посадке. Судно было припарковано в нескольких сотнях метров от места назначения так, как оно не являлось боевым. Выйдя из судна наследник направился к дверям, которые разделяли улицу империума и небольшой военный форпост, состоящий из казарм и военных лабораторий, возглавляемым Вероникой. Когда Чарли подошла к дверям, сканеры просканировали её и опознали на форме запрещенный в империуме знак террористической организации. На её теле сразу появилось несколько лазерных прицелов от встроенных турелей. Аизик сразу закрыл рысь собой и подключился к системам, чтобы добавить юную кровь в список персонала стен. Закончив с персонализацией Чарли, он попросил её приложить руку к сканеру. Затем от попросил посмотреть в глазной сканер, чтобы закончить с регистрацией. Выполнив все указания, турели отключились и двери казарм открылись.

(Аизик) — Теперь ты числишься, как одна из солдат данных стен. Добро пожаловать в ряды империума. Как только отец вернется из своего странствия, я познакомлю вас. Он удивителен.

(Чарли) — Спасибо. Разве ваш отец спустится, чтобы хоть взглянуть на меня?

(Аизик) — Он знает лично каждого воина. Любой служитель империума, коим теперь являешься и ты, познал его милость. Отец любит новеньких. Ладно, пойдем.