Да здравствует «Застой»!

Западные исследователи порой приходили к выводу, что в СССР европейская модель семьи в 1960-е сменилась на африканскую. Европейская семья строится вокруг мужа и отца. Его заработок и положение в обществе определяет положение всех членов семьи, он в доме главный. На его мнение во всех случаях жизни ориентируются жена и дети.

В африканской семье главная — мама. Не жена, а именно мама. Она распоряжается семейным достоянием, определяет место в жизни детей… а на заднем плане мелькают муж… или сменяющие друг друга мужья — как ей захочется.

В мире, где мужчины совершенно подавлены государством, «достать дефицит» важнее, чем заработать, а знакомства важнее официального положения в обществе, женщины стали фактическими главами семей. Они распоряжались заработанным, вели хозяйство и были главными в доме.

В фильме «Бриллиантовая рука» выведен «типичный советский человек», эдакий «середнячок»… На вопросы корреспондента, обращенные к герою дня, отвечает его жена.

Мне рассказывали о картине «Матрена Ивановна получает от первого секретаря товарища Голопупова премию своего мужа, Василия Кондратьевича Наливайко». Сам картины не видел, но верю в ее существование — она очень в духе советских нравов. Жена вполне могла бы принять премию на глазах смущенно переминавшегося с ноги на ногу мужа.

Не надо считать, что женщины в СССР стали чем-то «хуже» своих западных сверстниц. Большинство из них если и не были страстно влюблены в мужей (примеры сильно любивших женщин я тоже знаю, и немало), то были очень преданы семьям и много делали для них. Они были основными носителями норм патриархальной морали, патриархальная же мораль — это и плохо, и хорошо. Как посмотреть.

В середине 1960 годов сессией выездного суда судили мерзавку, пытавшуюся убить пасынка — трехлетнего мальчика, сына мужа от первого брака, она пыталась сбросить его в яму деревенского туалета. Ребенок спасся, уже в яме, уцепившись за деревянную перекладину. Когда преступницу вели к зданию суда, ее едва отбили от толпы разъяренных женщин. Причем дамы вели себя очень лояльно к милиции. Они не отталкивали милиционеров, а пытались протиснуться сквозь оцепление и добраться до подсудимой. Еле отбили. Такие случаи могли пересказываться со смешком, но убеждали — если в семье и не без урода, женщины последовательно отстаивают нормы семейной жизни. И уродов в своей среде не потерпят. Кстати, мужчины намного лояльнее относились к злостным алиментщикам. Которые не убийцы, конечно, но тоже ведь нарушали некие нормы.

Принято смеяться над тем, как партийные организации возвращали в лоно семьи блудных мужей. Но что такого особенного делали партийные организации? До них точно так же и крестьянская община, «мiръ», не позволяла «блудодеям» вести себя «не так, как надо». В СССР многие семьи сохранялись потому, что беглый муж был обречен жить согласно моральному кодексу строителя коммунизма. В противном случае он терял членство в партии, а вместе с ним — и престижную работу.

Как всегда, во всем плохом было и свое хорошее. Общество оценивало человека среди прочего и по тому, каким он был мужем и отцом. Быть хорошим семьянином было престижно в той же степени, что читать книги, много знать и читать Шиллера без словаря. А материнство оставалось чем-то почти священным. Абсолютное большинство женщин, независимо от положения в обществе и уровня доходов, хотели иметь детей. Бросившая детей или даже равнодушная к ним осуждалась.

«Ужасы» советского быта

О «свинцовых ужасах советского быта» наговорено многое. Так многое, что вступиться за советский быт придется мне, матерому белогвардейцу. И не надо судить о быте в СССР по годам «перестройки», когда вводились карточки, а в магазинах не было ничего, кроме хлеба и консервных коробок «минтай в томате».

Конечно, вид у советских городов был непрезентабельный. Ни завлекательных неоновых огней, ни рекламы, ни множества кафешек и ресторанов. К тому же в городах часто было неприбрано, неряшливо. Как-то заброшенно, неприютно выглядели даже памятники архитектуры, особенно по ночам. Ничего отдаленно похожего на современный, подсвеченный огнями Зимний дворец или Петропавловскую крепость. Сероватый городской снег скапливался под стенами Зимнего, ветер свистел в кариатидах и атлантах еле освещенной громады. Еще в 1960-е Комендантское кладбище Петропавловки попросту заросло бурьяном. Расчистили позже, когда стали водить в нее туристов.

Правда, в городах было просторно: в них земля не продавалась и не покупалась, даже в центре всегда было много свободного места.

СССР так громаден, расположен в таких разных климатических и природных зонах, что условия жизни везде были совершенно разные. В Петербурге, например, огромный процент горожан жили в коммунальных квартирах. Это было настолько заметной частью жизни в городе, что в наше время об этом написаны книги, как о важной примете советского времени.[130] Но для большинства других городов СССР, для обитателей новостроек (а в них в «годы застоя» жило порядка 70 % всех горожан) это было совсем не актуально.