Да здравствует «Застой»!

Строились кооперативы — но право строить кооперативную квартиру давалось, исходя из общих санитарных норм. Не хочешь стоять в очереди? Очередь на кооператив короче. А стоила кооперативная квартира несколько тысяч рублей — примерно как автомобиль. И рассрочка была — 10 или 20 лет.

Что же касается самих квартир… При Брежневе, за 18 «застойных» лет, ввели в эксплуатацию 1,6 млрд кв. метров жилой площади. Это позволило обеспечить бесплатным жильем 162 млн человек — при населении СССР в неполные 250 млн. Две трети. При этом квартплата в среднем не превышала 3 % семейного дохода.

Такая жилищная программа и сделала возможным переселение из деревень десятков миллионов людей. И не на улицы, а во вполне приличное жилье.

Причем при Хрущеве строили в основном пятиэтажные «хрущобы» с низкими потолками, совмещенным санузлом, смежными комнатками, без лифтов. При Брежневе стали строить дома, тоже собиравшиеся из модулей, которые производились промышленным способом, на специальных комбинатах.

Но были это дома, во-первых, более долговечные. Расчетное время эксплуатации «хрущевки» порядка 55 лет. Сроки безопасной гарантированной эксплуатации таких домов, построенных в конце 1950-х, уже вышли.

А девятиэтажные «брежневки» с лифтами, с более удобной планировкой, должны «прожить» не менее 70–80 лет.

Во-вторых, они и правда намного просторнее и удобнее. Застой, говорите? Ну-ну…

Очереди на квартиры были разные: и на предприятиях, и «общие». На предприятиях все зависело от того, какими фондами оно располагает. На богатом предприятии квартиры получали быстро: на протяжении нескольких лет. Если возводились целые города, их строители получали квартиры сразу, за считаные месяцы.

Красноярск в 1960—1970-е был сплошной огромной новостройкой. И нужному для города специалисту вполне могли просто показать ключи от квартиры: заключай договор и вселяйся. Это работало.

На бедном предприятии стоять в очередях приходилось, как в «общих», — лет по 15. Возникали несправедливости, порой довольно неприятного свойства. Например, в Таллине выстроили два новых района: Силламяэ и Мустамяэ. Благоустроенные квартиры в них получали рабочие, инженеры и прочие сотрудники крупных производств. А были они в основном русские.

Старый район Таллина, средневековый немецкий город, очень оригинален и красив. Узкие кривые улички пересекаются под самыми причудливыми углами, много памятников старины, близко от парка Кадриорг и площади Рынок… Но одно дело приехать туристом, а совсем другое — жить в квартирках без горячей воды и перспектив расселения разросшейся семьи. Жили же там в основном эстонцы, понятное дело.

Национальная проблема усугублялась тем, что «коренные» имели счастье смотреть из своих полуподвалов, как проходят мимо их домов «оккупанты» и «мигранты», в кармане у которых позвякивают ключи от современных просторных квартир.

При распределении же квартир на предприятиях ли, в порядке ли «общей очереди» хотя бы в теории соблюдалась справедливость. Многодетные, хронические больные и «заслуженные» имели право на первоочередное вселение, и их право реально осуществлялось. В Красноярске и сейчас одна семья живет в квартире, сделанной из двух: трехкомнатной и четырехкомнатной. В этой семье было 7 детей, и квартиру им дали «сдвоенную».

Санитарная норма была невелика — 9 квадратных метров на человека. Встать в очередь на расширение можно было, если на члена семьи приходилось 5 метров или меньше (в некоторых городах — 7 метров). Немного? Но, во-первых, учитывалась только площадь комнат. Кухня, коридоры, кладовки, ванная и туалет не учитывались.

Во-вторых, сдавалась квартира «под ключ», она если и требовала ремонта, то чисто косметического.

В-третьих, квартиры были если и тесноваты, то теплыми и удобными.

Кандидат наук имел право на 10 квадратных метров дополнительно. Доктор наук — на 20 метров, или на отдельную комнату, под кабинет. Я лично знаю людей, которые осуществили это право, оно было вовсе не иллюзией.

Квартиры нельзя было покупать и продавать. Но ведь и выгнать человека из квартиры было никак невозможно.

Фактически семья вселялась в квартиру навсегда. Были случаи, когда людей из квартир выгоняли — например, если умирал глава семьи, крупный ученый или композитор. А семья не имела ученых степеней и особых заслуг, ей полагалась квартира поменьше. Или когда человека за «излишнюю» политическую активность высылали из столичного города. Но таких случаев за все 18 лет «застоя» было… ну, может быть, несколько сотен или тысяч, не больше. Намного больше примеров того, как разросшиеся семьи «расширялись».

«Хорошо» или «плохо» мы жили?

На протяжении всех «годов застоя» уровень жизни в СССР только рос. Не только во время Голодомора, но и после войн в СССР был настоящий тяжелый голод.

Во время голода 1946–1947 годов Косыгин руководил оказанием продовольственной помощи наиболее пострадавшим районам. В большинстве случаев запросы местных властей оставались без ответа, оказываемая помощь поступала к голодающим в сокращенном объеме и с большой задержкой.