Да здравствует «Застой»!

В феврале 1947 года председатель Костромского облисполкома Куртов умолял Косыгина в виде исключения выделить для 12 тыс. человек стариков и детей спецпоселенцев, находившихся в сельской местности, хотя бы 100-граммовые пайки хлеба, но получил категорический отказ.[124]

Еще в 1963 году сельские жители в Белоруссии если не голодали, то недоедали. При Брежневе не было ничего даже похожего.

За 18 лет правления Брежнева реальные доходы населения выросли более чем в 1,5 раза. За период 1970–1990 годов объем национального дохода увеличился в 2 раза, на душу населения в 1,7 раза. Население России в те годы увеличилось на 12 млн человек.

Разумеется, все жили очень по-разному. В 1970-е годы доживали свой век старушки на «колхозные» пенсии в 7, 12 или в 20 рублей. По сравнению с ними даже их «городские» сверстницы с пенсией в 60 или 70 рублей казались «богатыми». Все познается в сравнении.

Были многодетные семьи, родители которых не утруждали себя заботами о воспитании детей. Дети, подброшенные бабушкам с колхозной пенсией, работали с 14 лет, а в столовой брали «гарнир» или «два гарнира» — порция гречки или макарон «с подливой» стоила 7–8 копеек. Правда, на портвейн им почему-то всегда хватало денег.

Были мамы, растившие троих детей на зарплату в 80— 100 рублей.

Какой процент населения относился к категории нуждающихся, я не могу сказать. При советской власти эти данные были «закрытыми», то есть говоря попросту, засекреченными. А бравые «перестройщики», уличавшие советскую власть в преступлениях, и совершенных, и несовершенных, как-то не интересовались этим вопросом.

В любом случае средний класс был намного многочисленнее бедняков. Инженерно-технический состав, рабочие с квалификацией, работники торговли и сферы обслуживания, все бесчисленные категории интеллигенции — все мы имели, по крайней мере, крышу над головой, вполне добротную пищу и одежду. У нас был дефицит машин, поездок за границу, цветных телевизоров и престижных вещей. Но предметами первой необходимости были обеспечены практически ВСЕ.

Даже бедняки, те же трое детей матери-одиночки, могли питаться скверно и нерегулярно, но даже и это был не голод. Они могли десятилетиями жить впятером в двухкомнатной квартире, но, по крайней мере, это им было совершенно гарантировано. Им всегда было что надеть, пусть одежда была непрестижной и считалась некрасивой.

И все они реально могли получить образование, включая и высшее образование. Они могли получать справки о состоянии здоровья и больничные листки, лечиться — в том числе у хороших специалистов.

Гарантированность быта и доступность основных благ была исключительно высока. Ни в одной западной стране, при сколько угодно высоком уровне жизни человек не имел такого уровня социальной защищенности.

Люди привыкли к тому, что они это имеют и что им все это «полагается». Они не испытывали удовлетворения от того, что все это имеют. Большинство людей хотели иметь больше, чем имели в данный момент, и считали, что им «недодают». Вот как обширно процитированный мною товарищ из Интернета — мало было цветных телевизоров и электронных часов! Подумаешь, состыковались в космосе «Союз» и «Аполлон»! Даешь больше!!!

Это тем более странно, что люди имели беспрецедентно высокий уровень доступа к достижениям науки и культуры. Такой, которого нет и в помине в самой развитой стране современного западного мира. И такую медицинскую помощь, о которой даже жители самых развитых стран могли бы только мечтать.

Глава 8 «ЗАСТОЙ» В КУЛЬТУРЕ И НАУКЕ

— Леонид Ильич! Наука вон до чего дошла! По Луне наш «Луноход» начал ходить!

— Это еще что… Наука вон до чего дошла: даже я могу немного ходить…

— Так он же, «Луноход», еще и человеческий разговор понимает!

— Подумаешь… Мне вот таблетку дали — я второй день еще что-то понимаю…

Анекдот 1980 года

Эту главу писать еще труднее, чем предыдущую. Во-первых, потому, что всякое повествование о мире музыки, литературы или науки волей-неволей предвзято. Как бы ни стремился автор к объективности, все равно что-то обратило на себя внимание, а что-то — нет, что-то кажется исключительно важным, а что-то не кажется.

Из колоссального потока людей, событий и фактов приходится выхватывать «что-то свое». Наверняка читатели захотят отметить других художников и литераторов, чем автор, не согласятся с его оценками или даже возмутятся чем-то сказанным.

Например, я не стал писать о театре и о музыке «годов застоя», потому что не люблю театра и ничего не понимаю в музыке. А может, для кого-то из читателей это и есть основное, что делалось в «годы застоя» в области культуры?!