Daddy issues (ЛП)

— Я доверяю тебе всё, ты же знаешь это. — Просто ответил Гарри и пара розовых роз расцвела на ее щеках.

— Здесь, — Сказала она и поцеловала его запястье. — Я бы нарисовала тебе якорь. — Здесь, — Ее губы коснулись его предплечья. — Я бы посадила розу. — Теперь ее губы двинулись вверх по внутренней стороне руки, прямо над локтем. — Здесь задыхалось бы сердце. Настоящее. Такое, какое бьется в этот момент в моей груди. А здесь я бы изобразила корабль. — Она поцеловала его бицепс.

Ее губы были легкими, словно перышко, и тяжелыми, словно золото одновременно.

— И здесь, — Сказала Аделаида, когда поцеловала его ключицу и перекинула ногу через него, чтобы оседлать. — Я бы нарисовала две ласточки. — Ее губу опустились к его животу. — А здесь была бы бабочка.

— Бабочка? Почему? — Спросил Гарри, поднимая брови.

— Потому что от тебя в моем животе бабочки. — Аделаида еще раз поцеловала его в живот, прежде чем ее губы наконец коснулись его боков. — И в завершение, я бы украсила твои милые бока двумя оливковыми ветвями. — Ее губы были так близко к нему, что Гарри почувствовал, как он становится все тверже и тверже, и легкая улыбка появилась на ее губах.

— Мне жаль. — Сказал Гарри, но она приложила палец к его губам.

— Ты не должен. — Прошептала она и нежно поцеловала его, прежде чем опуститься на него. Блондинка сплела их руки и начала двигать своими бедрами. Низкий стон сорвался с его губ и она откинула свою голову назад, закрывая глаза. Ее волосы стекали по ее спине и Аделаида выглядела как богиня с солнцем, сияющим на ее теле, пока медленно двигала бедрами на нем. Все его тело было в огне и Гарри сел, соединяя их губы в красной вспышке от сверхновой. Его рука ласкала ее грудь и она тихо вздохнула, выпуская его имя в сладком стоне.

— Гарри, — Сказала она и ее голова упала ему на плечо. Ее глаза все еще были закрыты, а бедра дрожали от удовольствия. Аделаида почувствовала его руку в своих волосах, а другую — на бедре, его мягкие пальцы чертили круги на ее коже.

В их движениях не было спешки. Дремота все еще не до конца ушла от них и если бы он не чувствовал ее горячее дыхание у себя на шее, он бы подумал, что это всего лишь сон, все еще окружающий его.

Они двигались как океан, но на этот раз она была морем, а он — берегом. Волна за волной удовольствия прокатывались по ним и с последним стоном он отпустил это. Когда Аделаида почувствовала, как он дернулся внутри нее, то обнаружила, что больше не может этого сдержать, и ее тело задрожало от удовольствия, когда она позволила своим чувствам взять вверх.

Гарри откинулся назад и она уткнулась лицом в его грудь. Когда они лежали там, слушая сердца друг друга, цветы в их грудных клетках обернулись вокруг них, ограждая от всего мира и защищая от ужасных вещей в нем.

========== 2.9 ==========

Ее голова покоилась на его груди, а сладкое дыхание Аделаиды пробегалось по его коже, вызывая мурашки по всему телу. Его пальцы игрались с кончиками ее волос, делая ее нервную привычку его собственной.

— Какой твой любимый цвет? — Спросил Гарри и его хриплый голос прозвучал в комнате.

— Глубокий багрово-красный. — Услышал он ее слова. Глаза Аделаиды были закрыты, а голос был всего лишь тихим шепотом. Она закрывалась от всего мира, но впускала его.

— Почему? — Спросил юноша.

— Потому что это цвет многих вещей: желания, стыда, страсти, силы, любви, горя. Он представляет так много вещей, что не может быть определен человеком или описанием в книге. Он каждый день приобретает новое значение, в зависимости от того, как солнце светит на него или глаза, которые видят его. Вот почему это мой любимый цвет — два человека могут смотреть на него и видеть две совершенно разные вещи. — Аделаида не смотрела на него, пока говорила. Ее глаза были сосредоточены на их переплетенных руках, где ее тонкие пальцы играли с его. — Какой твой?

— Синий. — Сказал он. — Не только потому, что это цвет души, неба и твоих глаз, но и потому, что это цвет ностальгии и боли. Какое-то время всё, что я мог видеть — было окрашено синим, и иногда мое зрение покрывается этим меланхоличным цветом. И хотя я думаю, что он никогда не исчезнет полностью, я пытаюсь представить его как цвет неба над собой, а не как цвет океана подо мной.

Пока он говорил, Аделаида положила подбородок ему на грудь. Ее прекрасные глаза смотрели в его, и он подумал, что, может быть, он не будет возражать против синевы в своей жизни, если это будет тень от ее глаз.

— Какой твой любимый фильм? — Спросил Гарри через некоторое время.