Даггер: Инициация

Через миг снова загорелись лампы. Дверь в переговорную комнату раскрылась, раздался голос надзирателя, требующий меня выйти наружу. Я же не смог сдвинуться с места. Мое восприятие пошатнулось. Все вокруг забегало, замелькало. Я словно выпал из реальности…

***

— Пятнадцать лет?.. — проговорила Кларисса с таким чувством, будто ей только что сообщили о смерти близкого человека. Лицо исказила гримаса ужаса. Это было отчетливо видно даже сквозь голопередатчик.

Я кивнул, не найдя в себе сил произнести еще хоть слово.

— Боже, Алекс… — протянула она и заплакала, ее прекрасное личико скривилось, скукожилось, сминаемое болью и отчаяньем.

— У меня осталось право последнего звонка, вот я и решил сообщить тебе о наказании сам. На днях ты получишь официальное подтвреждение, — сказал я, едва сдерживаясь, чтобы не сорваться. Первичный шок от осознания фатальности происходящего уже прошел, но я по-прежнему опасался резкой и безапелляционной реакции на все это со стороны Клариссы. Смотреть, как она мучается, было куда более тяжелым испытанием, но осознавать, что я здесь и сейчас могу потерять ее навсегда, было еще страшнее.

— Хорошо… хорошо… — заговорила она спустя четверть минуты. Ее веки были опущены, даже сжаты, лицо кривилось так, словно она испытывала едва сдерживаемую боль. — Мы наймем хорошего адвоката, и он во всем разберется. Если нужны деньги, я найдуих…

— Нет, Кларисса, никакой адвокат уже не поможет. Это военный трибунал, а он работает совсем по иным законам, нежели гражданский суд. Но ничего, зато у меня теперь появится время, чтобы как следует выспаться, — на последних словах я еле-еле выдавил из себя улыбку. Искусственную и жалкую.

Клариссу это ничуть не развеселило. Тревога из ее взгляда никуда не делась, напротив, ее стало еще больше.

— А досрочное освобождение?.. Разве ты не имеешь на него право?.. У тебя столько заслуг перед Федерацией… — в ее взгляде вспыхнула надежда, которую через миг мне пришлось безжалостно раздавить.

— Нет. Это военный трибунал, здесь такого нет. Мне придется отбывать наказание все пятнадцать лет и ни днем меньше.

Девушка накрыла лицо ладонями, всхлипнула. Потом еще раз и еще. И уже через мгновение она зарыдала.

— Кларисса, перестань, — попытался успокоить ее я, но поток эмоций уже было не остановить. Как же мне хотелось ее обнять и прижать к груди!.. За эту возможность я бы отдал еще пятнадцать лет жизни.

— Зачем, Алекс?.. Зачем ты убил тех локсийцев? — прокричала навзрыд она.

— Я… должен был это сделать, — твердо сказал я. — Они сожгли нашу планету.

— Пятнадцать лет, Алекс! Пятнадцать лет! Это целая жизнь! Целая вечность! И она пройдет без тебя! — девушка снова заплакала, закрыв лицо руками.

Мне было больно на все это смотреть, невыносимо слушать, а главное — осознавать. Ведь Кларисса была во всем права. Пятнадцать лет — это вечность, которую мне предстояло провести в четырех стенах у черта на рогах. Без нее.

Я молчал, чуть опустив голову. На душе было так погано, что я даже подумал о том, что зря позвонил Клариссе. Нужно было отправить ей сухое одностороннее голосообщение без лишних пояснений. Она бы, конечно, все равно попыталась узнать подробности, но к тому времени эмоции уже улеглись бы, и все, возможно, сложилось бы куда проще.

Но я снова решил пойти по сложному пути, доказывая невидимому сопернику, что нет той силы, что способна сломить меня. Нет страха и сомнений. Нет нужды ни перед кем отчитываться. Да и если кому-то что-то доказывать, то только самому себе.

Когда спустя немного времени рыдания прекратились, девушка аккуратно вытерла слезы, негромко шмыгнула носом, поглядела на меня чуть припухшими глазами и осипшим голосом произнесла:

— Хорошо, Алекс. Я принимаю твое решение и твою судьбу. Как и всегда. Пятнадцать лет — значит, так тому и быть. Я справлюсь. Мы вместе справимся.

Девушка вымученно улыбнулась, а за ней растянул губы и я.

Именно это я и хотел от нее услышать.

Именно это и наполнило меня новыми силами и смыслом жить дальше.

***

Все время после отбоя я не смыкал глаз. Неотрывно смотрел в потолок, не видя ни его, ни что бы то ни было вообще. Мой мир рухнул. А новый построить было не из чего и не на чем.

Восемь долгих лет я жил одним мигом — что когда получу свободу, то сразу же сожму в объятиях Клариссу. Но теперь все это осталось лишь в мечтах. От меня отвернулись все, кто когда-то был дорог. Самое время начать сожалеть о своем поступке, из-за которого я и попал сюда.

Но я не сожалел.

Когда эмоции улеглись, я задумался о своей дальнейшей судьбе. Перспектива коротать еще семь лет в застенках казалась теперь немыслимой. И бессмысленной.

Пошло оно все к черту…

Я приподнялся со шконки и громко прокричал:

— Носорог!

Эхо заскользило по пустым коридорам и растаяло в тишине.

Я поднялся и спрыгнул на пол.

— Носорог! Иди сюда, жирный кусок дерьма! — еще громче произнес я.

— Какого черта, Алекс?.. Ты спятил? — возмутился Митрис, подав голос с нижней шконки.