Даггер: Инициация

— Как ваше самочувствие, Алекс? — спросила она, не выдержав моего взгляда и отвернувшись. Принялась копошиться в ворохе ампул, коробочек и прочего медицинского хлама у себя на столике.

— Давай уже переходи на «ты», — сказал я. — Твое «вы» слух режет.

Она улыбнулась. Пожала плечами.

— Субординация, сами… сам понимаешь.

— Конечно, понимаю, но все же… На «ты» будет лучше для нас обоих, — я сделал упор на последние слова и тоже улыбнулся.

На лице женщины выступил легкий румянец, и я понял, что давлю на правильные точки. И куда делась та надменная Лейла, которая вытащила меня из регенерационной капсулы в первый раз?

— Садись на кушетку, — попросила она. — Нужно осмотреть раны.

Я неспешно скинул с себя костюм и сел. Медик побрызгала на повязки специальным веществом из пульверизатора, и они начали быстро растворяться, обнажая красные ожоги. Зрелище, конечно, ничуть не настраивало на романтичный лад.

— Заживление идет успешно. Еще пять дней, и останутся только шрамы, — прокомментировала она, — которые потом так же можно будет свести.

— А может и не стоит их сводить? — тихим голосом спросил я. — В древности шрамы считались украшением мужчин.

— Ну как знаешь, — улыбнулась она и хихикнула. Принялась накладывать свежие повязки.

— У тебя нежные руки… — сказал я, выждал паузу и добавил: — Как и ты сама.

Лейла подняла на меня взгляд и тут же опустила, шумно выдохнув через нос. Румянец на щеках стал выделяться еще заметнее.

— Эти руки способны на куда большее, чем делать уколы и накладывать повязки, — продолжил я. Лейла молчала, я же выжидал подходящего момента.

Она отошла к своему медицинскому столику взяла шприцы регенератора и обезболивающего. Вколола первый препарат мне в запястье. Взялась за второй и спросила:

— Если боль несильная, то обезболивающим можно пренебречь.

— Сейчас мне нужно обезболивающее совершенно иного рода, — сказал я и спрыгнул с кушетки, оказавшись с медиком почти вплотную.

— И какое же? — чуть запнувшись, спросила она, подняв на меня взгляд.

Я отодвинул ее руку со шприцем, на короткой игле которого застыла капля, и резко прильнул к ее лицу. Мои губы с жадностью впились в ее. Женщина сдавлено ухнула, опустила руки, полностью отдаваясь моей власти. Я грубо схватил ее, обнял и прижал к себе. Я начал жадно целовать ее, поникая глубже языком в ее рот. Внизу живота заметно возникло напряжение. Не обращая внимания на боль, волнами проскочившую по ноге и плечу, я резко развернул ее, приподнял и посадил на кушетку. Лейла чуть отпрянула от меня, немного оттолкнула. Когда ее рот освободился, она сдавленным голосом произнесла:

— Нет, Алекс! Не здесь, и не сейчас. Пожалуйста!..

— Да, Лейла. Именно здесь и именно сейчас, — настоял я и снова впился в ее губы.

Она застонала, снова ее руки обвили мою шею, но через миг она опять оттолкнула меня.

— Нет. Нас могут увидеть. Это нехорошо. Пойдут слухи. Нам незачем… — Она запнулась. Женщина говорила «нет», но ее глаза твердили «да». Я снова прильнул к ней, и наши губы воссоединились в жарком и сочном поцелуе.

Я схватился за собачку молнии на ее комбинезоне и потянул. Одежда поддалась с легкостью, будто на это и была рассчитана. Через миг Лейла предстала передо мной полностью обнаженной. Небольшие округлые груди с темными сосками и упругие бедра на миг выбили из моей головы все мысли. Похоть овладела мной, как демон слабым телом. Я повалил ее на кушетку, навалился сверху, зажал ее руки у головы и принялся жадно целовать. Еще через миг наши тела соединились в любовном экстазе. Она кричала и стонала, и чтобы заглушить ее, мне время от времени приходилось зажимать ей рот.

Через полчаса мы уже находились в личных покоях медика — небольшой комнатушке с кроватью, стенным шкафом и столом с голомонитором. Лейла все же перестраховалась и заблокировала дверь в лазарет, вывесив объявление, что доступ в тот временно невозможен по причине отсутствия медика на месте. И теперь мы лежали в ее постели, глядя в потолок. Я заложил руки за голову, а Лейла медленно водила ноготком по моей груди.

— Я сразу тебя приметила, как только ты появился в комплексе, — сказала она. В голосе, как и во всем ее облике, больше не прослеживалось смущения. — Я повидал многих мужчин, но ты… ты отличаешься от всех.

Я едва сдержался, чтобы не улыбнуться. Хоть слышать подобное было и приятно, но верить в эту чушь, как мальчишка, я, разумеется, не собирался.

— Я работаю два через два. Сегодня моя смена заканчивается. К сожалению.

Я вздохнул, изображая расстройство.

— Не известно, что дальше будет с проектом, но пока мы здесь, мы можем так же видеться. Только лучше это делать ночью.

— Конечно. Мы будем видеться, — кивнул я и повернулся к ней. Она тоже подняла взгляд. — Лейла, я могу тебя кое о чем попросить?

— Да. Ты хочешь попробовать что-то интересное в постели? — игриво улыбнулась она. — Я буду не против.

— Разумеется, мы все попробуем, но у меня просьба немного другого характера. Твой дядя, полковник Геррот… мне нужно, чтобы ты… в общем, мне нужно как-то попасть в палату профессора.