Dagome iudex: трилогия

Говорят, что три дела подтолкнули Лестка и Палуку к походу на Запад: желание захапать новые земли, зависть по поводу побед Авданца и мелкие интриги самого обычного старосты Пакослава из маленького града Любуш над рекой Одра.

Вообще-то, для Пакослава мало что значил тот факт, что его дочка не была еще вполне женщиной. Он был готов отдать ее Лестку для распутной забавы, но только лишь ценой последующей свадьбы с нею и, что было гораздо более важным, немедленного получения титула воеводы всей Земли Любушан.

К сожалению, в течение всего времени пребывания в Любуше Лестек постоянно был пьян и только лишь то мог сказать Пакославу, что с охотой примет в своем ложе его дочку.

— А воеводой может тебя сделать только лишь Даго Пестователь, — откровенно признался Лестек.

— Да разве же ты, господин, не юдекс? — удивлялся Пакослав.

— Юдекс, — кивал головой Лестек. — Но это означает, что имею право судить только лишь своих братьев.

Так что Пакослав спрятал свою очку, чтобы не получил ее Лестек, и выслал тайных посланников в Гнездо с вопросом, станет ли он воеводой, раз отдал всю Землю Любушан и град Любуш под власть Лестка.

Ответ все не приходил. Тем временем же наступили летние ночи, настолько мрачные, что даже зажженные на валах лучины не позволяли стражам видеть берег реки, где находились лодки любушан и десятки плотов, которыми воспользовались для переправы войска Палуки и Лестка.

Внезапно раздался страшный крик, и в огне встали сотни покрытых камышом рыбацких хат, выстроенных на незащищенном посаде над самой рекой. Еще стражи увидели, как все лодки любушан, а так же все плоты — неспешно уплывают по течению Вядуи. В свете пожара те же стражи заметили огромную массу воинов в волчьих шкурах, с волчьими черепами на головах. Кричали женщины, которых чужаки хватали в неволю, громко плакали дети, визжали убиваемые мужчины, громко мычал скот, который велеты уводили с окружавших град пастбищ. В самом Любуше было полно воинов, только Пакослав не смог привести в сознание пьяного Лестка, спящего в объятиях столь же пьяной девки. Неспособными к бою оказались и его воны. Сам Пакослав тоже был пьян, он даже не мог забраться на коня. Один только Палука довольно быстро протрезвел и, собрав возле себя около двух сотен оружных, приказал открыть главные ворота и ударил на волков. Но тут оказалось, что неприятелей целые тысячи. За пределами горящего посада во мраке ночи скрывались сотни конных и пеших, прекрасно вооруженных воинов, привыкших сражаться с франками. И случилось так, что этот отряд Палуки был вырезан почти полностью, сам же он, едва живой, вернулся в град и приказал закрыть ворота.

Наступило хмурое утро. Догорали горящие хаты в посаде, а Любуш, лишенный лодок и плотов, оказался отрезанным от правого берега Вядуи. Град окружили бесчисленные отряды волков, из которых одни были вооружены только лишь луками и пращами, другие — кистенями и топорами, но у многих имелись даже панцири и добытые у франков замечательные шлемы с павлиньими перьями. Полностью был разрушен рыбацкий посад, угнаны стада любушан вместе с их лошадями, а так же множество лошадей, принадлежащих воинам Лестка и Палуки, ибо, по причине тесноты в граде, их держали на пастбищах за защитными валами.

С большим трудом привели в себя Лестка, а тот, увидав, что случилось, бросился на глиняный пол в своей комнате и извивался на нем от страха, словно червяк, крича, что нет никакого спасения, как только вступать в переговоры с велетами, заплатить им за право переправиться вновь на правый берег реки. Пакослав ему вдалбливал, что в граде находятся более полутора тысяч воинов Лестка и Палуки, а у него, Пакослава, имеется вооруженная стража, что в граде имеются запасы, как минимум, на месяц, так что волки никак не могут одержать победу. Только ничто не было в состоянии удержать трусости Лестка, и только лишь, когда Палука ударил его кулаком по голове и на мгновение лишил сознания, через какое-то время к нему вернулся разум. Впрочем, велеты уже утром пытались штурмовать валы Любуша, но их без труда отбросили; сотни волков пало, пронзенные наконечниками стрел и копий. Попытались они атаковать и в полдень, но на этот раз погибло их еще больше. Потому временно они отказались от штурма валов и занялись изготовлением лестниц, чтобы облегчить себе подъем на валы. Но, наверняка понимая, что и это не сильно им поможет по причине слишком большого числа воинов в граде, они начали ставить шалаши и палатки вокруг града, готовясь к длительной осаде.