Дай мне руку, тьма

– Выпей еще, – предложил Оскар. Он кивнул Джерри Глинну. Джерри стал хозяином "Черного Изумруда", еще когда он был полицейским, и, хотя он обычно закрывался в час ночи, для Ребят-с-Жетоном его двери были открыты круглые сутки. Он поставил выпивку перед нами прежде, чем Оскар завершил свой кивок, и был на другом конце бара прежде, чем мы осознали, что он вообще подходил. Вот это – высший пилотаж для бармена.

– Распята, – в двадцатый раз за эту ночь повторил я, пока Девин вкладывал мне в руку очередной бокал пива.

– Думаю, по этому поводу у нас полное согласие, Патрик.

– Девин, – сказал я, пытаясь сфокусироваться, хотя он, поганец, никак не мог усидеть на месте, – девочке было двадцать два года от роду. Я знаю ее с двухлетнего возраста.

Глаза Девина оставались пустыми и неподвижными. Я взглянул на Оскара. Он жевал недокуренную, погасшую сигарету и, повернувшись, посмотрел на меня так, будто я был табуретом, который он не знает, куда поставить.

Я крепко выругался.

– Патрик, – сказал Девин. – Патрик. Ты меня слышишь?

Я повернулся в его сторону. Наконец на какой-то миг его голова перестала двоиться.

– Что?

– Ей было двадцать два. Совсем дитя. Но будь ей пятнадцать или сорок, это не меняло бы дела. Смерть есть смерть, убийство есть убийство. И не стоит усложнять все сантиментами по поводу ее возраста, Патрик. Она была убита. Зверски. Вне всяких сомнений. Но... – Он наугад облокотился о стойку бара, закрыв при этом один глаз. – Напарник! В чем состоит мое "но"?

– Но, – сказал Оскар, – не имеет никакого значения, была она мужчиной или женщиной, богатой или бедной, молодой или старой...

– Черной или белой, – продолжил Девин.

– ...черной или белой, – подхватил Оскар, хмуро глядя на Девина, – она была убита, Кензи. Жестоко убита.

Я посмотрел на него.

– Вы когда-нибудь видели подобное?

– Видел намного хуже, Кензи, – усмехаясь, сказал он.

Я повернулся к Девину.

– А ты?

– Черт побери, да. – Он сделал несколько глотков из своей кружки. – Мир полон насилия, Патрик. Убийство доставляет людям наслаждение. Оно...

– Придает им силы, – сказал Оскар.

– Точно, – сказал Девин. – В нем есть нечто такое, что заставляет чувствовать себя по-королевски. Это некая власть. – Он пожал плечами. – Но зачем мы рассказываем это тебе? Ты ведь все знаешь сам.

– В каком смысле?

Тут Оскар положил свою руку величиной с боксерскую перчатку на мое плечо.

– Кензи, все знают, что прошлым летом ты пристрелил Мариона Сосия. Мы также знаем, что ты пришил пару подонков в новостройке возле Мелниа Кэсс.

– Что? – воскликнул я. – И вы не привлекли меня к суду?

– Патрик, Патрик, Патрик, – глотая слова, сказал Девин, – если бы это зависело от нас, ты бы получил медаль за Сосия. На хрен его. Да еще подальше. Но, – продолжал он, прищурившись, – ты не можешь отрицать, что какая-то часть твоего существа искренне ликовала, наблюдая, как гаснет свет в его глазах, когда ты запустил пулю в его голову.

– Без комментариев, – сказал я.

– Кензи, – сказал Оскар, – ты знаешь, что он прав. Он пьян, но он прав. Ты засек этот мешок с дерьмом по имени Сосия, взглянул ему в глаза и уложил его. – С помощью большого и указательного пальца он изобразил нечто, напоминающее пистолет, и приставил к моему виску. – Ба-бах. – Он убрал палец. Нет больше Мариона Сосия. Такое чувство, будто ты на минуту стал богом, разве нет?

Мои чувства в момент убийства Мариона Сосия под эстакадой, когда над головой стоял металлический грохот грузовиков, были одними из самых противоречивых из всех, что я когда-либо пережил, и меньше всего мне хотелось предаваться воспоминаниям о них в обществе двух детективов, спецов по убийствам, да еще когда я в стельку пьян. А может, болен паранойей.

Девин улыбнулся.

– Убивая кого-то, чувствуешь себя превосходно, Патрик. Не обманывай себя.

Джерри Глинн спустился в бар.

– Еще по одной, ребята?

Девин кивнул.

– Давай, Джерри.

Джерри стоял на лестнице на полпути к бару.

– Когда-нибудь убивали кого-то на службе?

Джерри выглядел несколько смущенным, как если бы слышал этот вопрос слишком много раз.

– Никогда даже не вытаскивал свою пушку.

– Ну да, – сказал Оскар.

Джерри пожал плечами, его добрые глаза никак не вязались с той работой, которую он выполнял на протяжении двадцати лет. Он рассеянно стал почесывать брюхо Пэттона.

– Тогда были другие времена. Ты помнишь, Дев.

Девин кивнул.

– Совсем другие.

Джерри открыл кран, чтобы наполнить мою пивную кружку.

– Совсем другой мир, правда.

– Совсем другой, – подтвердил Девин.

Он принес свежую выпивку и поставил перед нами.

– Хотел бы помочь вам, ребята, – закончил свою мысль Джерри.

Я посмотрел на Девина.

– Кто-нибудь сообщил матери Кары?

Он кивнул.

– Она напилась до потери сознания и лежала у себя на кухне, но ее разбудили и сообщили. Кто-то сейчас дежурит у нее.