Дай мне руку, тьма

Я посмотрел на снимок, сделанный Энджи, когда Эвандро выходил из бара "Сансет Грилл". Действительно, линия волос у него была по крайней мере на полдюйма ниже, чем при выходе из тюрьмы.

– Не думаю, что это часть маскировки, – сказал Эрдхем. – Слишком ничтожная деталь. Большинство людей никогда бы не заметило разницу.

– Он тщеславен, – сказал я.

– Точно.

– Что еще? – спросил Болтон.

– Смотрите сами.

Я посмотрел на обе фотографии. Сначала было довольно трудно преодолеть контраст между седым человеком и шатеном, но постепенно...

– Глаза, – сказал Болтон.

Эрдхем кивнул.

– Карие от природы, но зеленые на фото, сделанном напарницей мистера Кензи.

Филдс включил свой телефон.

– Агент Болтон.

– Да? – Он отвернулся от нас.

– Скулы, – сказал я, заметив собственное отражение на экране поверх портрета Эвандро.

– А вы молодец, – сказал Эрдхем.

– Ни дома, ни на работе его нет, – сказал Филдс. – В квартире он не появлялся уже две недели, а босс утверждает, что два дня тому назад он сказался больным, и с тех пор его не видели.

– Хочу, чтобы в оба места послали агентов.

– Они уже выехали, сэр.

– Так что там со скулами? – спросил Болтон.

– Имплантация, – сказал Эрдхем. – Это мое предположение. Видите? – Он трижды нажал на какую-то кнопку, и фото Эвандро стало увеличиваться до тех пор, пока мы не смогли рассмотреть в отдельности его спокойные зеленые глаза, верхнюю половину носа и, наконец, скулы. Эрдхем ткнул ручкой в левую скулу. – Ткань в этом месте гораздо мягче, чем на том фото. Черт, да там вообще нет мяса. Но вот здесь... И взгляните, в этом месте кожа почти потрескалась, даже немного покраснела. Это потому, что она не привыкла быть натянутой, словно кожа на волдыре, который собирается лопнуть.

– Вы – гений, – сказал Болтон.

– Безусловно, – сказал Эрдхем, и его глаза вспыхнули за стеклами очков, как у ребенка, увидевшего свечи в день рождения. – Но он очень осторожен. Он не идет на явные изменения, чтобы не вспугнуть инспектора, под чьим наблюдением находится, или квартирного хозяина. Правда, это не относится к волосам, – поспешно сказал он, – но тут уж каждый поймет. Зато он увлекается малозаметными, но искусными изменениями. Можно сколько угодно пропускать его нынешние снимки через компьютер, но если вы не будете в точности знать, что ищете, то не найдете различия с его тюремными фотографиями.

На повороте на шоссе-93 в Брейнтри машину немного встряхнуло, отчего мы с Болтоном на миг уперлись ладонями в крышу.

– Если он продумал все наперед, – сказал я, – значит, он уже тогда знал, что мы будем искать его или кого-то, похожего на него. – Я указал на экран компьютера.

– Несомненно, – согласился Эрдхем.

– Тогда, – сказал Болтон, – он допускает, что может быть пойман.

– Похоже, это он, – сказал Эрдхем. – Зачем, спрашивается, ему понадобилось копировать убийства Хардимена?

– Он знает, что будет пойман, – сказал я, – и ему все равно.

– Возможно, все гораздо хуже, – сказал Эрдхем. – Возможно, он даже хочет, чтобы его поймали, и это означает, что все эти смерти – своего рода послание, и он будет убивать до тех пор, пока мы не выясним, что к чему.

– Пока вы беседовали по телефону с инспектором Аруйо, сержант Амронклин рассказал мне кое-что интересное.

С 93-го машина свернула у "Хеймаркета", и вновь, чтобы удержать равновесие, нам с Болтоном пришлось упереться в крышу.

– А конкретно?

– Он встретился с соседкой Кары Райдер по комнате в Нью-Йорке. Мисс Райдер три месяца назад познакомилась с молодым актером на курсах по сценическому мастерству. Он сказал, что живет на Лонг-Айленде, а в Манхэттен приезжает раз в неделю на семинар. – Он посмотрел на меня. – Догадались?

– У парня была козлиная бородка.

Он кивнул. И представился он Иваном Хардименом. Как вам это? Соседка мисс Райдер также сказала, цитирую: "Он был самым чувственным мужчиной, который когда-либо жил на этой земле".

– Чувственный, – сказал я.

Он поморщился.

– Сами понимаете, она же занимается драмой.

– Что еще она сказала?

– Она передала слова Кары о том, что этот парень был самым лучшим любовником из всех, кого она знала. "Просто рай на земле", – так она описывала их отношения.

– И конец она получила "райский".

* * *

– Мне нужен краткий психологический портрет, и немедленно, – сказал Болтон, когда мы поднимались с ним в лифте. – Мне надо знать об Аруйо все, с момента его рождения до сего дня.

– Будет сделано, – сказал Филдс.

Он вытер лицо рукавом.

– Мне нужен тот же список, который мы делали по Хардимену, сличение данных всех, кто вступал в контакт с Аруйо, когда он был в тюрьме, и отправьте агента по каждому адресу к завтрашнему утру.

– Будет сделано, – Филдс нацарапал что-то впопыхах в свой блокнот.

– И если живы еще его родители, посадите в их дом полицейских, – сказал Болтон, снимая плащ и тяжело дыша. – Черт, да в любом случае. И еще разослать агентов в дома всех любовниц и любовников, которые у него были, и вообще всех друзей, какие были, а также всяких там девочек и мальчиков, которые отвергли его притязания.

– Для этого нужно много сотрудников, – сказал Эрдхем.

Болтон пожал плечами.