Дай мне шанс

— Женщина, объявившая по телевидению на весь мир, будто мои племянники убили твою подругу, — произнес он, — наделала много вреда. Она поставила нас в такое положение, когда без сделки не обойтись.

— Продолжай, — бросил генерал.

Галеано стрельнул в него глазами.

— Но как и в большинстве случаев, — он перевел взгляд на Чамберса, — и здесь есть способ выкрутиться. Предложение такое: ты забываешь о моих племянниках, а я отдаю тебе Молину. То есть ты должен объявить всем, что женщина у Ларри Кинга солгала. Сделаешь это — и Молина твой. Обещаю, мы даже снабдим тебя доказательствами, чтобы он мог в Штатах предстать перед судом. А можешь поступить с ним так, как он с твоей подругой, — Галеано пожал плечами, — тебе решать.

Том посмотрел на Гомеса.

Тот кивнул, и они повернулись к выходу. В дверях Чамберс обернулся:

— А как насчет детей?

Галеано махнул рукой.

— Сперма в канаве, — прорычал он.

— Дай слово, что теперь от них отстанешь, — настаивал Том.

Галеано прищурился.

— Считай, ты его получил, — процедил он.

Гомес открыл дверь.

— Так мы заключим сделку? — потребовал ответа Галеано.

Генерал посмотрел через плечо и усмехнулся.

Лицо Галеано напряглось.

— Тогда ты покойник, Гомес, — прохрипел он. — И ты, Чамберс. То, что они сделали с твоей подругой, — это ничто по сравнению с тем, что они сделают с тобой, ты, гребаный сукин сын.

Том молчал.

— Не стоит недооценивать меня, Чамберс. Одно мое слово, и вы не успеете сделать следующего шага!

— Давай, говори свое слово, — подначил Гомес, — говори и посмотришь, как рванет твоя гребаная империя.

— Затолкни это себе в задницу, Гомес! — заорал Галеано. — Ты меня не испугаешь.

— И ты меня, — заметил Гомес. — Но сейчас я скажу то, что тебя испугает, — добавил он, глядя на часы, — все это дерьмо твои племянники выльют прямо сейчас, когда мои люди имеют их в тюрьме.

Галеано заметно побелел, но быстро пришел в себя.

— Ты блефуешь!

Генерал вынул из кармана нож и, вернувшись в комнату, начал методично перерезать все кабели, которые соединяли внушительную систему связи Галеано.

— Извини, мне приходится это делать из-за убийств, которые ты закажешь в ту же минуту, как мы уйдем. Интересно, как долго мы сможем продержать твоих племянников живыми? — размышлял вслух он.

— Ты можешь заключить пари со своей задницей, — вскипел Галеано. — Если ты не дурачишь меня сейчас, ты будешь первым, за кем придут. Ты и этот гребаный журналист, которого мне надо было убить четыре года назад вместе с его подругой-шлюхой.

Чамберс и Гомес переглянулись.

— Прощай, Галеано. — Генерал сунул нож в карман. — Мы не встретимся больше, потому что даже все адвокаты, которых ты наймешь, не смогут спасти тебя. — И, отсалютовав повару, Гомес вышел.

Через минуту они уже были на свежем воздухе, где один из телохранителей помог генералу отцепить диктофон, прикрепленный под рубашкой. Когда дело было закончено, Гомес упаковал кассету и сел за руль, Чамберс залез следом.

— Похоже, мы получили все необходимое, — сказал генерал, когда они выехали за пределы тюрьмы. — Заказчик признался в убийствах детей и Рейчел. Передадим федералам, это поможет расколоть арестованных в Лос-Анджелесе. — Он взглянул на Тома: — Я говорил тебе, что они уже произвели аресты?

— Нет, — ответил тот.

— Пару дней назад. Теперь этим подонкам остается признать, что они получили приказ от Галеано. Естественно, он вычислит, что мы его записали, и вскоре цена за наши головы взлетит так высоко, что государственный бюджет на этом фоне покажется просто нищенским. А засадить его племянников в тюрьму это нам на руку, ты понял?

— Ты хочешь сказать, что не блефовал насчет его племянников? — изумился Том.

Гомес пожал плечами.

— Облава во владениях «Толима» пройдет сегодня в полночь, — заявил он. — Наша разведка сообщила, где именно они засели, и поскольку они недавно повздорили с партизанами, им нечего рассчитывать на их защиту, как бывало прежде. Партизаны скорее сами намерены пристрелить любого из ублюдков, кто попробует ускользнуть. — Он взглянул на Чамберса: — Если хочешь поучаствовать — присоединяйся. А потом я закую тебя в цепи, чтобы ты никуда не смылся. — Он хрюкнул. — Хотя почему я должен заботиться о твоей несчастной заднице, когда мне впору побеспокоиться о своей?

Том молча смотрел на мелькающий в окне пейзаж.