Дай оглянуться… Письма 1908 — 1930

Дорогой Евгений Иванович, я писал Вам в Ленинград из Тифлиса, но, видимо, уехал раньше, нежели Вы попали на взморье. Здесь я еще не успел как следует осмотреться и с Kra не видался еще. Здесь теперь ряд издательств издают коллекции новых русских авторов, и я им говорил о романе[1214]. Думаю, в ближайшее время это выяснится.

Я очень много работаю (набрал авансов и пр.). Сейчас пишу роман «В Проточном переулке», психологически-бытовой.

Читали ли Вы «Лето 1925»? Мне очень хочется знать Ваше мнение о нем; если будет свободная минута, напишите.

Вышли ли Ваши пьесы в виде книги? Ежели вышли, пришлите мне — и почитать хочу, и пристроить их можно.

На Западе показалось мне как-то скучновато. Впрочем, может быть, «оптический обман».

Сердечно Ваш

Илья Эренбург

Мой новый адрес:

19, rue Las Cases

Paris 7-е

Впервые — НЛО, 19. С. 177. Подлинник — ИМЛИ. Ф.146. Оп.1. № 11. Л.16–17.

485. В.Г.Лидину

<Из Парижа в Москву,> 4 ноября <1926>

Новый адрес! —

19, rue Las Cases Paris 7-е

Дорогой Владимир Германович, наши письма разминовались. Я уж писал Вам насчет «Эки». С тех пор я нашел один магазин, где она стоит 1500 фр., т. е. 50 долларов. Решайте. Если хотите, чтобы послал, дошлите денег, т. к. у меня дела очень плохи. Если нет — воспользуйтесь посланной Вам доверенностью и получите в «Зифе» 6 червонцев. Савичу сейчас послать, как просите Вы в последнем письме, не могу — нетути.

Кстати, пожалуйста, обругайте «ЗиФ» (всех вкупе): не шлют денег. Придется как будто разрывать договор.

Получили ли Вы рецензии, которые я послал Вам?

Я уговариваю Simon Kra включить «Норд» в коллекцию русских авторов.

Пришлите скорее роман[1215] — и почитать хочется и, может быть, устроить его удастся.

Что наш «общий брат»?[1216] Злится ли на меня? Скажите ему, что вскоре начну выплату своей части.

Я написал уже 2/3 «Проточного переулка». Роман будет маленький, листов в 8.

Правда ли, что в Москве все ругают «Лето»?

Как Ваша пьеса?

Слыхал, что роман Ваш пользуется большим успехом и очень радовался.

Что нового в лит-Москве?

Хоть я предаюсь воспоминаниям об Абрамцеве, о Рублеве, читаю Гоголя, ахаю, вроде Тихона Ив<ановича Сорокина> и пр. пр., ничто здесь не веселит меня. Круг «западничества» моего, видимо, окончен.

Любовь Мих<айловна> передает сердечный привет.

Не забывайте!

Ваш И.Эренбург

Карточки не все — вышлю потом дополнительно, также «<1 слово нрзб>».

Впервые.

486. В.Г.Лидину

Париж <в Москву,> 11-го ноября <1926>

Дорогой Владимир Германович, спасибо за подробное письмо, которым очень меня обрадовали. Роман еще не получил и жду его с нетерпением (он продавался здесь, и, кажется, хорошо).

Посылаю Вам листок из каталога «Occasions». Наметьте примерно то, что хотите. Не затрудняют ли вновь опубликованные правила (от 1 <-го> с<его> м<есяца>) пересылки фотоаппаратов? Узнайте.

Вот хорошо было бы, если б Вы сюда приехали! С визой, если начнем хлопоты заблаговременно, надеюсь, удастся. Первый шаг заполнение анкет во франц<узском> консульстве в Москве (у Мар<ии> Павл<овны> Кудашевой[1217]). Фамилии двух французов, как только понадобится, пришлю Вам.

Здесь Зозуля. Грустно это, то есть не думается мне, чтоб мог он вывезти что-либо из Парижа кроме новой тройки. Впрочем, может быть, и ошибаюсь я.

Был я на октябр<ьском> приеме в полпредстве[1218]. «Представлял» в единств<енном> числе (нет, еще Аросев!) всю совлитературу.

Вышел роман Пильняка по-франц<узски> («Голый год»). Успеха нет. Это слегка расхолодило издателей. Послали ли Вы чехам и немцам новый Ваш роман?

Заметку в «Изв<естиях>» видал[1219]. Если можно, пришлите статью из «Звезды» и из «Книгоноши»[1220]. Увидев Буданцева, напомните ему, пожалуйста, чтоб слал он мне деньги.

Роман мой близится к концу.

Пишите. Любовь Мих<айловна> сердечно кланяется.

Ваш И.Эренбург

Статья о Вас была не Иванова[1221], а Адамовича, впрочем — это все равно (муж-жена — одна сатана — они ведь почти законная парочка).

Впервые.

487. В.Г.Лидину

<Из Парижа в Москву,> 23/XI <1926>

Дорогой Владимир Германович, только что закончил чтение Вашего роман[1222]. Вы написали очень хорошую книгу. «Корабли», полагаю же, лучшая из Ваших книг. Вы каким-то краем вернулись к тому, с чего начали. (Вспомнилось наше первое знакомство у Кара-Мурзы[1223]. Вы читали рассказ, кажется, «Звездная Буря»). Но теперь в этом Вы мудрее и мужественнее. Роман для меня распадается на ряд разноценных повестей — из них история Глотова — блестяща. Особливо все, что о лошадях (включая «случпункт».) Хороша также девушка на станции, немец-ученый, экспедиция. (Менее другого понравилась мне Италия). Ваш оптимизм (наука, прогресс, труд, дружба) высок и завиден, конечно же, это единственно оправданный оптимизм наших дней, и, если верить во что-нибудь, не в пример моему скепсису или юродивому сюсюканью, то в это, т. е. в знание. Радуюсь Вашей удаче и от всего сердца Вас поздравляю.

Послали ли Вы роман этот немцам и чехам?