рукопись «Заговора равных» находится в Москве в и<здательст>ве «ЗиФ». Так как я не хочу отдать эту книгу «ЗиФ»’у, я написал, чтобы они рукопись переслали в Ленинград Н.Н.Никитину. У него (или непосредственно у «ЗиФ»’а в случае затяжки) Вы можете ее получить.
Если Вы хотите взять эту книгу, прошу Вас спешно телеграфировать мне: Париж 47, Boulevard Saint-Marcel, и сообщите условия.
С приветом
Впервые — Х2, 284. Подлинник — РНБ ОР. Ф.474 (П.Н.Медведева). Альбом № 2. К — Я. Л.36–37.
<Из Пенмарка в Москву, 28 марта 1929>
Дорогой Рюрик Абрамович! Я вновь в St. Guenole[1374]
(приехал на один день показать режиссеру, который ставит фильму по моему сценарию и с сардинками). Все девушки здесь помнят тебя. A hotel — на слом. Вот как проходит жизнь. Пью кальвадос. Денег мне из России не шлют, и я не знаю, что мне делать. Для славы я стар. Для мудрости молод. Пью Ваше здоровье.Впервые (с купюрой) — Х2, 284.
<Из Парижа в Москву, конец июня 1929>
Дорогой Рюрик! Почему Вы меня забыли? Получили ли открытку из Бретани?
Любимый Рюрик, без тебя воздух Парижа недостаточно розово-голубой. Как же с моей славой и статьей?[1375]
Здравствуйте, Лидин, как живете? Все собираюсь Вам написать. Хорошо бы сходить в старый Порт.
Если Вы, В.Г., успеете сесть на 16 № у Ник<итских> ворот, то поспеете к 1 часу ночи на Монпарнас.
Получили ли уже квартиру в нашем доме?
Впервые. Открытку отправлял в Париже, видимо, Л.В.Никулин; она пришло в Москву только 22 июля.
<Из Гетеборга в Москву, 3 июля 1929>
Дорогой Рюрик Абр<амович>! Едем на Север. Пока местный норд хоть и с незабываемыми закатами, но также и с чудесным курит<ельным> салоном и харчем. Напишите мне (в Париж), как живете, что пишете и кого любите.
Милый Рюря! Мы тоже. Когда свидимся?
Аля <Савич> стала все лопать и на радостях перелопалась.
Рюрюша, они меня накормили, но мне еще не очень хорошо.
Впервые.
<Из Стокгольма в Москву,> 13/7 <1929>
Дорогой Рюрик!
Подательница сего американка, которая в нашем консульстве мотивировала свою поездку психологическими изысканиями: ее интересует, как любят в СССР.
Она очень мила, и я думаю, что Вы ей поможете посмотреть Москву и т. д. и т. д.
Мы сегодня едем на север! Вас все часто вспоминаем и любим.
Ваш рассказ переведен на шведский в книге «14 советск<их> рассказов».
Впервые. На обороте записки рукой не ИЭ и не Лидина: «Madame Martino.
<Из Швеции в Москву, примерно 22–24 июля 1929>
Дорогой Рюрик Абр<амович>! Как на 62° не вспомнить со слезой умиления Вас, незабвенный Солитер?! Нам только Вас недостает! Где Вы? Чьи целуете пальцы? Когда — Париж?
Где американка? Где Рюринька? Какая Швеция! Солнце! В полночь! Smörbröd! Круг! Полярный! Где Вы? Когда?
Огненный привет с полярного круга.
Твой верный друг шлет тебе любовь сердца своего.
Впервые.
<Из Парижа в Виши, 6 сентября 1929>
Дорогой Всеволод Эмильевич, мы вчера только вернулись в Париж из Скандинавии. Застали Ваши письмо и открытку. Очень, очень рад, что скоро увидимся. Как только приедете в Париж, позвоните нам по телефону: Invalides, 05–48.
После Vichy будет особенно хорошо распить бутылку французского вина?!
Ждем Вас. Сердечный привет Зинаиде Николаевне[1378]
и Вам от нас обоих.Впервые (с ошибочно указанным 1930 г.) —
<Из Парижа в Москву, начало сентября 1929>
Дорогой Рюрик Абрамович,
Вашему письму очень обрадовался, особенно вести о скором Вашем прибытии. С визами теперь дело обстоит весьма сложно, но все же, думаю, дело можно будет двинуть, если не теперь, то несколько позднее. Когда именно думаете Вы выехать и как при этом располагает бог?..
«Прожектор» мы получаем аккуратно, но тщетно искала в нем Роза бретонцев!..[1379]
Дела мои дрянь. Вот уж семь месяцев, как не получаю из отечества ни копейки. «Красная Новь» в восторге от новой моей книги и собирается печатать ее еще в сентябре[1380]
, но денег, разумеется, не шлет. Живу непонятной доверчивостью окружающих. Пожалуйста, при случае намекните в «Красной Нови» и в «Прожекторе», что, мол, все люди смертны, Эренбург тоже человек, как-никак смерть его будет потерей для отечественной беллетристики, даже в наш переходный момент перевыборов правления и прочих перетряхиваний. Вполне серьезно: положение мрачное.