Дай пять

Я доехала до жилого района позади торгового пассажа и припарковалась на улице. Потом взяла фонарик и отправилась пешком исследовать улицы и переулки, заглядывая за кусты и мусорные баки, окликая дядюшку Фреда по имени. Когда я была маленькой, у меня была кошка, которую звали Катерина. Однажды она появилась на нашем крыльце и отказалась его покинуть. Мы стали ее кормить, а потом каким–то образом она протоптала дорожку на кухню. По ночам она скиталась по окрестностям, а днем спала на моей кровати, свернувшись в клубок. Однажды Катерина вышла погулять и не вернулась. Целыми днями я ходила по улицам, ища ее за кустами и мусорными баками, зовя по имени, в точности, как сейчас дядюшку Фреда. Матушка сказала, что коты иногда так исчезают, когда приходит их время умирать. Я думала, это все большая чушь.

* * * * *

Выбравшись из кровати, я, пошатываясь и спотыкаясь, побрела в ванную и там стояла под душем, пока не открылись глаза. Лишь когда кожа сморщилась, я поняла, что дело сделано. Потом вытерла волосы полотенцем и потрясла головой, таков был мой способ сделать прическу. Я не знала, что нужно надеть для работ по внутренней отделке, поэтому надела, что всегда… джинсы и футболку. А затем, чтобы было поофициальней на тот случай, если дело обернется так, что это действительно будет внутренняя отделка, я добавила ремень и жакет.

Рейнджер ждал на парковке, когда я отворила заднюю дверь. Он водил сияющий черный «рейдж роувер» с тонированными боковыми стеклами. Машины Рейнджера всегда дорогие, и их происхождение, как правило, нелегко объяснить. Трое мужчин занимали заднее сиденье. Двое были черными, один – неопределенного происхождения. Все трое подстрижены, как морпехи. На всех черные спецназовские брюки и черные футболки. Все мускулистые парни. Ни одной унции жира. И никто из них не выглядел, как отделочник.

Я уселась рядом с Рейнджером.

– Это бригада отделочников на заднем сиденье?

Рейнджер просто улыбнулся в предрассветную тьму и выехал со стоянки.

– Я одета не так, как все, – заметила я.

Рейнджер остановился на светофоре на Гамильтон:

– Я захватил куртку и жилет для тебя в багажнике.

– Разве это не внутренняя отделка?

– Все виды отделочных работ, Милашка.

– Насчет жилета…

– «Кевлар».

«Кевлар» означало, что жилет пуленепробиваемый.

– Черт, – выругалась я. – Ненавижу стрельбу. Ты же знаешь, как я ненавижу стрельбу

– Просто предосторожность, – успокоил Рейнджер. – Наверно, стрелять никто и не будет.

Наверно?

Мы ехали в молчании через центр города. Рейнджер был в своей стихии. Погрузился в размышления. Парни на заднем сидении выглядели так, словно у них совсем не было мыслей – и сроду не бывало. И я, спорившая с собой, не выскочить ли мне на следующем светофоре и не бежать ли, как черт от ладана, назад до самой квартиры. И в то же самое время, как бы нелепо это не звучало, я во все глаза выискивала дядюшку Фреда. Он засел у меня в мозгах. Так же было с моей кошкой Катериной. Уже пятнадцать лет, как она сбежала, а я всегда лишний раз оборачиваюсь, когда где–нибудь мелькает черная кошка. Незаконченное дело, полагаю.

– Куда мы направляемся? – наконец поинтересовалась я.

– Многоквартирное здание на Слоун. Требуется кое–какая домовая чистка.

Слоун–стрит бежала параллельно Старк в двух кварталах от нее. Старк – самая худшая улица в городе, скопище наркоты, отчаяния и прибежище всяких тварей. Гетто облагораживается в виде кварталов, марширующих с юга, и большая часть Слоун представляет собой демаркационную линию, разделяющую беззаконность и законопослушание. Велась вечная борьба, чтобы удержать эту линию и не подпускать толкачей и уличных проституток к Слоун. Хотя по слухам в последнее время Слоун битву проигрывает.

Рейнджер проехал три квартала по Слоун и остановил машину. Он кивнул в сторону здания из желтого кирпича через улицу, с двумя дверями.

– Вот наше здание. Нам нужно на третий этаж.

Здание было четырехэтажное, и я предположила, что на каждом этаже имелись две или три маленькие квартиры. Цокольный уровень был покрыт бандитскими граффити. В окнах темно. На улице не было транспорта. Гонимый ветром мусор кучами валялся у тротуаров и собирался у дверей.

Я перевела взгляд со здания на Рейнджера:

– Ты уверен, что это законно?

– Узаконено домовладельцем, – ответил Рейнджер.

– А эта домоочистка включает людей или просто… вещи?

Рейнджер воззрился на меня.

– Ведь существует легальный процесс вышвыривания людей и их имущества из квартир, – напомнила я. – Нужно представить уведомление о выселении и…

– Легальный процесс обычно двигается черепашьим шагом, – заметил Рейнджер. – А между тем, детишки в этом здании страдают от людишек, которые ходят ширяться в 3С.

– Считай, что это работа во благо обществу, – сказал один из парней с заднего сиденья.

Двое других закивали.

– Ага, – поддержали они. – Общественная работа.

Я похрустела костяшками и пожевала нижнюю губу.

Рейнджер вылез из машины, обошел сзади «рейндж ровер» и открыл дверь. Раздал всем бронежилеты, вручил каждому черную ветровку, которая имела надпись на спине большими белыми буквами – ОХРАНА.