Дай пять

Итак, у меня имелся пропавший дядюшка, который вполне возможно расчленил женщину и запихал ее части в мусорный мешок. Но у меня также была просрочена плата за квартиру. Как–нибудь мне придется урегулировать обе проблемы.

Глава 2

Я вернулась к «Клаверлиф Эпатментс» и припарковалась на стоянке. Потом взяла с заднего сиденья черный нейлоновый пояс с отделениями для всяческой амуниции, пристегнула его, начинив электрошокером, перцовым балончиком и наручниками. Затем отправилась на поиски управляющего здания. Десять минут спустя я стояла перед квартирой Бриггса, и в руках у меня был ключ от двери. Дважды постучала и провопила:

– Залоговое правоприменение.

Ответа не было. Тогда я открыла дверь ключом и вошла. Бриггса дома не оказалось.

Терпение – необходимая добродетель охотника за головами, и мне ее всегда недоставало. Я нашла стул, поставила его лицом к двери и уселась, выжидая. Я себе твердила, что буду сидеть столько, сколько потребуется, но понимала, что сама себе вру. Начать с того, что сидеть вот так в его квартире было чуточку незаконно. И потом нужно иметь в виду, что на самом деле я очень боялась. Ладно, допустим, в нем три фута росту… но это не значит, что он не может выстрелить. И не значит, что у него не имеются какие–нибудь чокнутые дружки ростом футов шесть с четырьмя дюймами в придачу.

Я уже сидела час с лишним, когда раздался стук, и я увидела, как под дверь просунули листок бумаги.

«Дорогая Неудачница, я знаю, что ты там, и не собираюсь появляться дома, пока ты не уберешься», – гласила записка.

Великолепно.

* * * * *

Облик моего дома несет в себе поразительное сходство с «Клаверлиф». То же самое сооружение из кирпичей, то же самое минималистское внимание к качеству. Большинство жителей в моем доме старики, разбавленные клмпанией нескольких латиноамериканцев, которые вносили интересное разнообразие в наше общество. Покинув квартиру Бриггса, я отправилась прямо домой. Проходя по холлу, забрала почту. Желания вскрыть на ходу конверты, чтобы узнать содержимое, у меня не возникло. Счета, счета, счета. Я открыла дверь ключом, кинула почту на кухонную стойку и проверила автоответчик. Ничего. Мой хомяк Рекс спал в клетке в банке из–под супа.

– Эй, Рекс, – позвала я. – Я дома.

Раздался легкий шорох сосновых стружек, но это все. Рекс явно не был настроен чуточку поболтать. Я подошла к холодильнику, чтобы достать ему виноградину, и обнаружила пришпиленную к дверце записку. «Я принесу обед. Увидимся в шесть». Записка была без подписи, но по тому, как затвердели мои соски, я поняла, что она от Морелли.

Я выкинула обрывок бумаги в мусорную корзину и опустила виноградину в клетку Рекса. В стружках произошел значительный переворот. Сначала показался задик Рекса, потом Рекс запихнул виноградину за щеку, замигав черными сияющими глазками, повел на меня усиками и шмыгнул обратно в банку.

Я приняла душ, с помощью геля и фена произвела манипуляции с волосами, надела джинсы и хлопковую блузку, шлепнулась на кровать вниз животом, чтобы поразмыслить. Обычно я предаюсь философским размышлениям, лежа на спине, но я не хотела до прихода Морелли смять прическу.

Первая мысль, пришедшая мне в голову, была посвящена Рэнди Бриггсу, и как было бы здорово протащить его за маленькую ногу по лестнице из его квартиры, чтобы его глупая, как дыня, башка подскакивала на ступеньках, бум, бум, бум.

Потом я подумала о дядюшке Фреде, и в левой глазнице ощутила резкую боль.

– Почему я? – вопрошала я, но, как водится, ответа не дождалась.

По правде сказать, дядюшка Фред вовсе не был Индианой Джонсом, и мне на ум не приходило ничего путного, кроме приступа болезни Альцгеймера, несмотря на те чудовищные снимки. Я попыталась вспомнить все, что о нем знаю, но этого оказалось очень немного. Когда он улыбался, это была радушная и фальшивая улыбка, а его вставные челюсти при этом клацали. А ходил он, разведя ступни в сторону… как утка. Вот и все. Все воспоминания о дядюшке Фреде.

Пока я бродила по тропинкам своей памяти, на меня напала сонливость, и тут вдруг я очнулась от дремоты с тревожным чувством. Я услышала, как со щелчком открылась входная дверь, и сердце стало выпрыгивать из груди. Когда я пришла домой, то закрыла дверь на замок. А сейчас кто–то ее открыл. И этот кто–то был в моей квартире. Я задержала дыхание. Пожалуйста, Боже, пусть это будет Морелли. Мне не очень по душе был образ шныряющего по моему дому Морелли, но это гораздо приятней, чем столкнуться лицом к лицу с уродливым тупым парнем, которому захочется схватить меня за горло и сжимать, пока мой лиловый язык не вывалится наружу.

Я вскарабкалась на ноги и поискала оружие, остановившись на розовых туфлях–лодочках на высоких шпильках, оставшихся со времен, когда я была подружкой невесты на свадьбе Мегеры Шарлотты. Я прокралась из спальни в гостиную и заглянула в кухню.

Это был Рейнджер. И он выгружал содержимое большого пластикового контейнера в чашку.

– Иисусе, – произнесла я, – ты чертовски меня испугал. Почему бы тебе в следующий раз не постучать?