Дай сердцу волю…

– Не смей. Никогда. Ко мне. Прикасаться. Грязное животное! Я леди Элиот из королевского рода Хайбон, а ты просто шлюха, которую пользуют для удовлетворения страсти! Ты наложница, и знай своё место! Ещё раз попадёшься мне на глаза, я голову тебе оторву, в буквальном смысле!

И в подкрепление своих слов, пнула пяткой Самарну в лицо, расквасив нос.

Дверь снова резко распахнулась, и в спальню быстрым шагом вошёл лорд.

– Вот женщины! – с недовольством произнёс. – Не можете поделить одного мужчину? Что за разборки вы тут устроили?.. Девушки, заберите свою госпожу и несите в её покои. И вызовите лекаря, – приказал притихшим служанкам. Затем сердито посмотрел на Элиот. – Как смела ты искалечить мою женщину?

Виолка хмуро взглянула из-под насупленных бровей.

– Как смела она кидаться на меня, грязная…

– Тихо! – прикрикнул мужчина, и от металла, прозвучавшего в голосе, по спине девушки пробежали холодные мурашки. – Самарна принадлежит мне более двадцати лет. Её тело дарит мне радость и наслаждение почти каждую ночь. А ты, один раз отдавшаяся, возомнила себя госпожой в этом доме?

В глазах Элиот сверкнула ярость.

– Я знаю своё место… – процедила она сквозь зубы. – Но и вы должны знать, что виолки – не девочки на одну ночь. Раз я отдалась вам, значит, отныне, вы мой мужчина. А я ваша женщина. Никаких наложниц, никаких Самарн! Нужно было думать о Самарне до того, как вошли в меня.

– А не моя ли это привилегия – выбирать? Вы обе принадлежите мне, и я сам буду решать, кого одаривать своим телом, – строго прищурился лорд.

– Так не будет. Или я, или она! – твёрдо ответила виолка.

– Вот как! – вскинул брови мужчина. – А может, договоримся?

– О чём? – взглянула с подозрением на, как ей показалось, потешавшегося лорда.

– Например, я буду твой всегда, когда ты захочешь. А в остальное время буду сам решать, кого мне любить.

– Насмехаетесь?

– Это разумное предложение.

– Серьёзно?

– Вполне.

Элиот сердито засопела. А потом процедила после небольшого колебания:

– Мне нет дела, чем вы занимаетесь в свободное время…

– Ну, вот и славненько… – усмехнулся лорд. – А теперь, иди сюда, – он присел на край постели и похлопал рядом с собой, – и расскажи, правда ли то, что ты сказала? Что ты леди королевской крови… Поведай о себе всю правду. Я ведь ничего не знаю: кто ты, откуда, как обзавелась рабским ошейником… Думается, это весьма занимательная история…

Род Хайбон вёл свою родословную от первых королей Оллина. Может, он и менее славен, чем родственники королев, но тоже пользовался определённым почётом, и всегда находился в королевской ложе во время Игр.

Элиот – младшая дочь леди Ингвары, печально прославившейся тем, что из десяти рождённых детей у неё лишь две дочери, а остальные – презренные мальчики. Что служило темой постоянных насмешек в обществе. За глаза леди Ингвару называли «Порченная». Поэтому старшая дочь никак не могла выйти замуж за мужчину своего круга – никто не хотел родниться с плодом «негодного чрева». Пришлось опускаться до сородичей со Среднего яруса, в роду которых одни купцы и мореплаватели.

Элиот леди Ингвара принесла уже в весьма почтенном возрасте, зачав от мужчины-наложника с Виола – прародины виолок. Так как это была её единственная дочь (старшая, после замужества, покинула родину, чтобы избежать насмешек) и последнее дитя (ещё одну беременность и роды она могла не пережить), леди Ингвара баловала девочку. Она отдала её в обучение лучшему мастеру, потакала многим прихотям и смотрела сквозь пальцы на все шалости.

Элиот пошла характером не в мать, не в отца, а в бабушку – знаменитую виолку Аррию, портрет которой висел в Галерее Славы. Та отличалась вспыльчивым нравом, гибкостью ума и настойчивостью в достижении целей. С самого раннего детства Элиот часто ввязывалась в драки, отстаивая честь матери и свою. Дралась всегда до конца – пока не победит или не падёт, сражённая. Но никогда не сдавалась и не просила пощады. И никогда не признавала вины, даже если была неправа.

Этот скверный характер и довёл девушку до беды. Сцепившись с двоюродной сестрой из-за какого-то пустяка, она первая выхватила меч. Подружки уговаривали её остановиться, но Элиот, распалённая насмешливыми и оскорбительными словами, ринулась в атаку, как сорвавшийся с цепи бойцовый пёс. Сталь высекала искры, звон клинков оглушал, азарт боя ослеплял глаза и разум… В один момент Элиот поняла, что соперница исчезла. Что на поле боя она одна, окружённая гнетущей тишиной. И только её тяжёлое дыхание разрезало густеющий от надвигающейся беды воздух. Оглянувшись, увидела содрогающееся в последних конвульсиях тело сестры. Кровь слабыми толчками выходила их разрезанной яремной вены. Окровавленные руки, которыми несчастная пыталась остановить кровотечение, бессильно упали. Лицо странно застыло, глаза полуприкрылись. Душа с последним выдохом покинула тело и устремилась на Небеса.

Подружки, ставшие свидетелями ссоры и поединка, не проронили ни слова. Но их осуждающие взгляды были красноречивее любых слов. В них читалось гневное осуждение.