Дайте мне лабораторию, и я сдвину мир

Дайте мне лабораторию, и я переверну мир

Бруно Латур

Эколь де Мин, Париж¹

Теперь, когда появились исследования лабораторных практик, мы начинаем лучше понимать, чем занимаются ученые в странных местах, называемых лабораториями (Knorr-Cetina, данный сборник). Но одновременно мы сталкиваемся с новой проблемой. Если мы не в состоянии развить наше исследование включенного наблюдения настолько, чтобы оно заключало в себя вопросы вне лабораторного исследования, то мы сильно рискуем впасть в так называемое «интерналистское» видение науки. С самого начала наших микроисследований мы становились жертвами подобной критики со стороны специалистов, занятых изучением более широких проблем, таких как научная стратегия, история науки, в общем известных под названием Наука, Технология и Общество (НТО). Лабораторные исследования казались совершенно неуместными для подобной тематики. Но на том этапе наши критики по большей части заблуждались, поскольку нам в первую очередь необходимо было проникнуть внутрь этих черных ящиков и получить достоверные сведения о ежедневной работе ученых. В этом заключалась наша основная цель. Коротко говоря, в итоге выяснилось, что внутри этих священных храмов не происходило ничего необычного или «научного» (Knorr, 1981). Однако, спустя несколько лет, отведенных на исследования, наши критики окажутся правы, если вновь поднимут наивный, но не дающий покоя вопрос: если в лабораториях не происходит ничего научного, то для чего они вообще существуют, и почему общество продолжает выделять деньги на поддержание этих мест, в которых ничего особенного не производится?

На первый взгляд этот вопрос кажется невинным, но в действительности является довольно сложным, поскольку имеет место разделение труда между исследователями организаций, институтов, общественной стратегии с одной стороны, и людьми, изучающими разногласия на микроуровнях внутри научных дисциплин, с другой. Действительно непросто усмотреть общие элементы в анализе разногласий относительно лаетрила (Nelkin, 1979) и семиотическом исследовании отдельного текста (Bastide, 1981); в исследовании индикаторов, указывающих на рост НИОКР (R&D)² и истории гравитационного волнового детектора (Collins, 1975); или в расследовании взрыва реактора на заводе Виндскэйл и расшифровке нечленораздельного бормотания ученых, беседующих, сидя на скамейке (Lynch, 1982). Уловить общие черты среди этих разнонаправленных тематик настолько сложно, что люди склоняются к идее существования «макроскопических» проблем, и к необходимости отдельного рассмотрения двух уровней исследования, изучаемых учеными с различной специализацией с помощью различных методов. Убежденность в существовании действительного различия в обществе между макро- и микрообъектами довольно распространена среди социологов (Knorr and Cicourel, 1981), но особое признание она получила в социологии науки. Многие аналитики НТО гордятся тем, что не вдаются в сущность науки и научных споров на микроуровне, в то время как в противоположность им некоторые аналитики утверждают, что их интересуют только разногласия среди ученых (Collins, 1982), и что никакого общества вообще не существует, или, по крайней мере, не существует никакого макрообщества, о котором можно было бы сказать что-либо серьезное (Woolgar, 1981). Ирония здесь заключается в том, что это неправильное представление воспроизводит на несколько иных основаниях вековой спор между «интерналистским» и «экстерналистским» подходами к изучению науки и технологии. Если раньше результатом этих споров было противопоставление «социальных воздействий» «чисто внутреннему развитию» при попытке прояснить движение научных дисциплин, то сейчас люди противопоставляют «общественную стратегию» и «масштабные экономические рычаги» «микроразногласиям», «оппортунизму» и «лабораторному фольклору». Изменилась терминология, исчезла вера в «научность» науки, но остался старый подход к рассмотрению границ научной деятельности, проявляющийся в обеих школах.

Настало время для аналитиков, исследующих ежедневную работу ученых, обратить внимание на наивную, но справедливую критику со стороны специалистов по «макро» вопросам. Разумеется, нам не удастся легко примирить столь различные точки зрения и методы. В частности, совершенно невозможно, чтобы исследователи, привыкшие к лабораторным штудиям, покинули эту твердую почву, на которой они столь многого достигли, и просто погрузились в рассмотрение «макро» проблем, вычисляя проценты валового национального продукта, цитаты, премии и т.п. Если мы и согласимся рассматривать эти вопросы, то только на собственных условиях.