Дайте мне лабораторию, и я сдвину мир

Каким образом Пастеру удалось привлечь внимание незаинтересованных групп? Тем же, что он использовал и до этого (Geison, 1974; Salomon-Bayet, 1982). Он помещает себя вместе со своей лабораторией в самую гущу незатронутого лабораторными разработками мира. Ранее подобный подход применялся Пастером в исследованиях пива, вина, уксуса, заболеваний шелкопрядов, антисептики и последующей асептики. В очередной раз он использует его, столкнувшись с новой проблемой: сибирской язвой. Сибирская язва считалась ужасным заболеванием, поражавшим скот во Франции. С помощью статистики его «ужасающий» характер был «доказан» чиновникам, ветеринарам и фермерам, чья озабоченность была выражена через многочисленные сельскохозяйственные общества. До прихода Пастера, Коха и их сторонников это заболевание изучалось статистиками и ветеринарами, но никогда не подвергалось лабораторным исследованиям. В то время заболевания считались локальными событиями, которые подвергались подробному исследованию, учитывающему особенности почвы, ветра, погоды, сельскохозяйственной системы и даже отдельных полей, животных и фермеров. Ветеринары обладали знанием всех этих факторов, но оно было, хотя и подробным, но изменяющимся, скромным и неопределенным. Вспышки заболевания были непредсказуемыми, и их возникновение не поддавалось никакой систематизации, что усиливало уверенность в важности отдельных особенностей местности. Результатом распространенности такого многофакторного подхода к заболеванию было сильное недоверие ко всем попыткам увязать его с одной конкретной причиной, например микроорганизмом. Поэтому никто не связывал такие заболевания как сибирская язва и все их разновидности с лабораторной наукой. Лаборатория в Париже и ферма в Босе не имеют ничего общего. Они не представляют друг для друга никакого интереса.

Но интерес, как и все остальное, может быть создан. Используя результаты, полученные своими предшественниками, увязавшими сибирскую язву с лабораторией, Пастер идет еще на один шаг дальше и работает во временной лаборатории, установленной прямо на ферме. Нет более противоположных друг другу мест, чем грязная, плохо пахнущая и шумная ферма девятнадцатого века и рафинированная лаборатория Пастера. На ферме происходит беспорядочное поражение крупного рогатого скота невидимой болезнью, в лаборатории происходит исследование невидимых при обычных условиях микроорганизмов. На ферме выращиваются крупные животные, в лаборатории – микроскопические. С одной стороны Пастер (по-французски «пастух») рассматривается в образе открывателя новой животной породы, а также новой растительной культуры, с другой стороны эти две формы живности все еще не связаны никаким отношением. Однако, оказавшись в поле, Пастер и его ассистенты, использующие данные, полученные на самом поле, а также свидетельства ветеринаров, начинают эти отношения создавать. Они намереваются рассмотреть как точная локализация вспышек всех разновидностей сибирской язвы и их продолжительность могут соответствовать единственной, по их мнению, причине, а именно палочке сибирской язвы. Вне лаборатории они работают над переводом каждого пункта в ветеринарной науке на свои термины с тем, чтобы их работа внутри лаборатории соответствовала происходящему снаружи. Например, спора палочки (указанная Кохом) является переводом, с помощью которого объясняется возобновление инфекции на полях, даже спустя много лет после ее исчезновения. Термин «фаза споры» является лабораторным переводом выражения «зараженное поле» на языке фермера. Пастер и его коллеги принимаются за изучение этого языка, давая свое название каждому из соответствующих элементов на языке фермера. Они уже заинтересованы в самом поле, но все еще не представляют интереса для фермеров и их представителей.

2. Шаг второй: перемещение точки опоры со слабой позиции на сильную