Дайте нам крылья!

Теперь можно было выпить еще пива. Я снова устроился на диване и, почесывая Плюша за ухом, принялся прикидывать завтрашний маршрут на Окраины и порядок действий. Плюш дремал, а я гладил его золотистую гриву, широкую переносицу, массивные лапы. От него веяло апельсинами. — у меня примерно так же пахнет лосьон после бритья. Наверно, я утром потрепал Плюша по шкурке сразу после того, как умылся и побрился. Не сам же он апельсинами пахнет. Я отправил Хенрику сообщение, известил его, куда поеду и когда вернусь. Нет, ни на какое полицейское прикрытие я не рассчитывал, но Хенрик мой приятель, поэтому пусть хотя бы один надежный и дельный человек знает про мои планы и представляет, где меня искать. А то мало ли, сгину в глуши на Окраинах.

Мягко спихнув Плюша с колен, я отправился потолковать с Таджем, который стоял на подъездной дорожке. На ночь автомобиль сложился до минимального размера. За право парковать его у дома я отстегивал сверх квартплаты, в том числе и за услуги Бронсона, местного ночного сторожа — ленивого толстяка, который пугался собственной тени. Рэй, уличный торговец, присматривал за Таджем только днем, а по ночам Бронсон, обходя дом, непременно проверял, как там Тадж. Больше ни у кого в нашем доме автомобиля не было.

Тадж признал меня и сонно мигнул синим огоньком.

— Завтра утром выезжаем спозаранку. К половине пятого будь готов двигаться в путь, — предупредил я его.

Да, встать придется ни свет ни заря, и времени будет в обрез, ведь надо успеть обернуться в Панданус и обратно, иначе я не успею за Томасом. А мне не хотелось жертвовать ни минутой общения с сыном — ведь завтра я беру его на вечер.

— Ясненько, — откликнулся Тадж.

Прежде чем завалиться спать, я снова пролистал все документы, какими только располагал. Хотя я и скопировал добрую половину досье Пери, но так и не понял, что побудило ее похитить Хьюго. И все-таки теперь я знал о ней больше, и меня точила тревога и подозрения. Девочку бросили в детстве, это-то понятно. А если она очерствела и поэтому невзлюбила Хьюго? Может, завидовала его сытой жизни, благополучной и богатой обстановке, в которой он родился и рос? Тьфу ты! Как я мог забыть, что у меня есть ценнейшие улики — записки, которые Пери писала малышу. Я перечитал их, теперь внимательнее, вникая в каждое слово.

Милый Хьюго.

Давай я расскажу тебе, какой у нас сегодня выдался день. Вроде бы ничего особенного, но было чудесно. Мы с тобой устроились под буком, ты лежал на своем любимом матрасике — том, на котором нарисованы зверюшки. Ты любишь по нему хлопать. Я взяла тебя на руки, а ты повернулся и чмокнул меня в щеку. Один раз. Совсем легонько — как будто первые буковые листья задели меня по лицу.

Нет, такого письма няня не напишет. Спрашивается, какая няня вообще станет писать своему подопечному, да еще впрок?

Дорогой Хьюго.

Мне ужасно хотелось, чтобы ты смеялся еще и еще, и вот я тебя смешила и смешила, и каких только трюков не выделывала. Швыряла мячик, чтобы он отскакивал от стены или от окна, а ты торопился за ним на четвереньках и заливался смехом. А еще ставила на попа толстого плюшевого бегемота, сшибала его на пол, и еще раз, и еще, лишь бы ты засмеялся снова и хохотал подольше.

Милый Хьюго

Я пишу это все для тебя, потому что хочу, чтобы ты знал, каким был в детстве, совсем \малышом. Сам-то ты ведь ничего тогда не запоминал. А я была среди тех, кто тебя окружал. Я смотрела на тебя, слушала тебя и понимала тебя.