Дайте шанс! Том 3

— А они и звук записывают? — показывая на ближайшую камеру, спросил я.

— Ну конечно.

— То есть за нами могут прямо сейчас подслушивать?!

— Нет, ну что ты. Я уже видела записи, сделанные в университете. Изображение паршивое, а разобрать, о чем говорят, можно, если только будешь стоять в трех метрах от камеры и не будет посторонних шумов.

Уточнения Смирновой успокаивали лишь отчасти. После новости о том, что мною заинтересовался Особый отдел, я не сразу вспомнил, что вчера в кабинете ректора мы с отцом как раз таки видели записи дуэли. Звук и изображение были действительно паршивые. Но когда знаешь, что тебя будет кто-то пристально изучать, оно как-то все равно воспринималось неспокойно.

— Если бы ты знал, что началось после твоей дуэли, — продолжила Лена с улыбкой, — подобных страстей я не припомню. Треть Высших готова была тебя растерзать. Зато еще треть стала твоими фанатами!

— А оставшаяся треть?

— Они заняли нейтральную позицию.

— Странно… Нейтральное отношение я могу понять. Могу понять негатив. Но откуда могли появиться фанаты? — искренне удивился я.

— Ничего странного. Многие считают, что мы начали деградировать. Нам давно требуется хорошая встряска. Кое-кто готов тебя даже поддержать, чтобы ты устроил эту встряску.

В непонимании я нахмурился.

— А что думаешь ты сама?

— Я… Ну не зна-а-аю… Мне кажется, тебе срочно нужно закреплять успех.

— Снова выступить на дуэли?

— Ни в коем случае! — резко прореагировала она. — Я имела ввиду другое. На тебя обратили внимание многие девушки из высшего общества. Вот если бы ты с кем-то из них сблизился, это бы увеличило число тех, кто стал на твою сторону. В конце концов, это тебя обезопасило от возможных последствий. Ну и вообще… Женитьбы на девушке из благородной семьи приподняло бы тебя и твой клан. Этим шагом ты получил бы двойную выгоду. С учетом твоей популярности ты можешь взять в жены не страшилище, а кого-нибудь посимпатичнее.

Смирнова с кокетством завертела плечиками.

— Заманчивые перспективы… А у тебя есть кто-то на примете? Ну чтобы и симпатичная, и по характеру была нормальная, — уже догадавшись, куда она клонит, поинтересовался я с улыбкой.

— Даже не знаю, кого предложить, — ответила Лена и рассмеялась.

В лекционный зал вошел бодрый старик.

— Да не может быть! Сам Воронцов пожаловал! Вот это сейчас начнется! — интригующе воскликнула Смирнова.

Подойдя к длинному столу, преподаватель с легким пренебрежением буквально закинул на него увесистый портфель. Шум в аудитории начал стихать.

— Ну что, господа ЖИВОТНЫЕ, пожалуй, к лучшему, что вашим первым лектором стану я. Обещаю, вы узнаете много интересного. Возможно, именно сегодня вы начнете свой осознанный путь к тому образу, что принято называть человеком!

Аудитория только стихла и снова зашумела. Я с недоумением посмотрел на свою подругу.

— Не понял. Это еще почему он назвал нас животными?

— Потому что он Воронцов. Ему позволено о-о-очень многое. С ним вынуждены считаться даже Высшие! — засмеялась Смирнова. — Советую повнимательнее прислушаться к тому, о чем он сейчас будет говорить. Эту лекцию я слушала трижды!

* * *

Уже наступило утро, а глава тайной канцелярии Его Императорского Величества Михаил Александрович Бельский так и не прилег. Ночь он провел за работой, напоследок оставив самое тяжелое, что от него требовалось. А именно, сделать выбор того, кто станет первой жертвой в начинающейся Большой бойне.

Кандидатов было двое. Оба значились банкирами из числа Высших — Смирнов и Верховский.

И тот и другой оказались примерно равными и по положению, и по капиталам, и по имеющимся компроматам на обоих. Однако предстояло выбрать кого-то одного. Так уж было решено еще месяц назад на встрече с императором.

Бельский уже просчитал последствия того, если будет нейтрализован тот или иной кандидат вместе с подконтрольным ему банком. Пусть Высшие и были заодно, но конкуренцию никто не отменял. В последнее время оба сдавали позиции более сильным. То есть особого вреда экономике от закрытия их банков не предвиделось, а значит, было все равно на кого падет выбор. Однако Михаил Александрович все равно медлил.

А медлил он потому, что предстояло не только ликвидировать кандидата и закрыть банк, требовалось срубить под корень весь род. А это дети, внуки, более дальние родственники.

Обоих кандидатов Бельский знал лично. Он много раз сидел с ними за одним столом, вместе праздновал рождение их детей, внуков, присутствовал на прочих торжествах, где произносил тосты, поздравления, пожелания. А теперь от него требовалось принять нелегкое решение: оставить одних и уничтожить других.

Но иначе было нельзя. Человек так устроен, самодисциплина и самоконтроль ему даются сложно. Чтобы держался в рамках, он обязательно должен бояться. Каждый должен знать, если что, есть большая сила, которая может сделать ему встряску. И вот теперь пришла пора устроить эту встряску.