Дайте усопшему уснуть

- Да, бандитские делишки, - ответил он.- Разыскиваю коечто, принадлежавшее моему хозяину.

- Что-нибудь пропало?

- Пропало, украдено, исчезло. Найду - расскажу вам.

- Уж не из-за этого ли вы сегодня приезжали в похоронное бюро? Хотели там поискать?

Энгель решил не давать сколь-нибудь определенного ответа. Простенькая ложь - например, что он приезжал оплатить счет за Броди - помогла бы покончить с этим вопросом раз и навсегда. Но Энгель понимал, что она норовит вытянуть из него причину, по которой он искал встречи с Куртом Броком. Эта мысль позабавила Энгеля, и он решил прикинуться любезным дурачком, заставить Марго хорошенько потрудиться за ту лапшу, которую собирался ей навешать. Он сказал:

- Нет. Я обстряпывал самые разные бандитские делишки.

- Ах, так вот зачем вы туда приезжали!

- Я бы так не сказал. Послушайте, сегодня слишком хороший вечер, чтобы обсуждать похоронные бюро.

- Да, конечно, - ответила она, не сумев скрыть разочарования в голосе.

На город опустилась ночь, чудесная весенняя ночь, а весна - единственное время года, когда в Нью-Йорке можно жить. Никогда больше не бывает прозрачного воздуха, чистого неба, никогда больше улицы и дома не выказывают хотя бы намека на индивидуальность, а краски не проступают сквозь вездесущую пыль и грязь. Машина мчалась по Уэст-Сайд-Хайвей, проходящей над запруженными грузовиками улицами, и, глядя на город справа, на Гудзон и побережье Джерси слева, Энгель и Марго чувствовали себя точь-в-точь как герои музыкальной киноленты тридцатых годов.

Разумеется, вокруг сияли громадные афиши, рекламирующие пиво; трейлеры грузовых компаний, мчавшиеся своими маршрутами, порой закрывали кузовами вид на город, а протянувшиеся поперек реки красные неоновые буквы, их было видно с эстакады, медленно вспыхивали и гасли, являя миру одно и то же слово: "СПРАЙ". Заметив эту надпись в центре ночной панорамы, женщины в проезжавших автомобилях, охваченные романтическим видением, поворачивались к своим мужьям, и... "Дорогой, не забывай напоминать мне, чтобы я пользовалась только "crisco".

По дороге миссис Кейн больше не пыталась выудить у Энгеля какие-нибудь сведения. Небрежно роняя слова, они беседовали на посторонние темы - о погоде, о городе, о прочих пустяках и, когда между фразами возникали паузы, они не заботились о том, чтобы заполнить их словами.

У Семьдесят второй улицы Уэст-Сайд-Хайвей перешла в Генри Гудзон-Парквей. Скоростная эстакада кончилась, и дорога теперь бежала среди живописных парков; справа проносились массивные дряхлые многоквартирные дома. Впереди над рекой раскинулся сияющий всеми своими огнями мост Джорджа Вашингтона.

Энгель понятия не имел о том, куда его везет миссис Кейн, да это его и не волновало. Он ехал в хорошей машине и отдыхал, откинувшись на спинку кресла. Он больше не пытался убеждать себя, будто работает. На сегодня дела закончены. Завтрашний день был слишком близок, чтобы продолжать думать о Чарли Броди.

На мосту они оставили позади Генри Гудзона с его Парквей и выехали на Кросс-Бронкс-Экспрессвей, высотную дорогу, идущую над самыми неприглядными районами Нью-Йорка, затем свернули на Хатчинсон-Ривер-Парквей и двинулись к северной окраине города, прочь из штата. На границе Коннектикута дорога поменяла название, теперь это была Меррит-Парквей, и тут Энгель спросил:

- Куда мы едем?

- Я знаю одно уютное местечко. Уже не далеко.

- Нам еще возвращаться, не забывайте. Она вновь посмотрела на него, удивленная:

- Неужели гангстерам приходится вставать ни свет ни заря?

- Всякое бывает.

Они свернули с Парквей на выезде к Лонг-Ридж-роуд, проехали на север еще несколько миль, и наконец Марго зарулила на стоянку подле бывшего сарая, превращенного нынче в ресторан "Индюшачий маршрут".

Внутри ресторан был стилизован под сельский кабак. Всюду грубое неструганое дерево. На стенах и под потолком висели тележные колеса, из них же были построены перегородки. Колес было столько, что какому-нибудь деревенскому предпринимателю их хватило бы на месяц торговли. И если лампы на столах и стенах были всего лишь подделкой под керосиновые, вины художника по интерьеру в этом не было.

- Придется малость подождать столика, - сказал им нелепо выглядевший в этой обстановке усатый француз-официант.- Не угодно ли пройти в бар?

Им было угодно. Склонившись над коктейлем, миссис Кейн дала волю чувствам.

- Мы с Мюрреем так часто здесь бывали, - сказала она.- Трудно поверить, что больше мы никогда сюда не приедем.

- Должно быть, это был настоящий удар для вас, - произнес Энгель приличествующие случаю слова.

- И это так печально, - отозвалась она.- Так бессмысленно!

- Вы хотите об этом поговорить?

Она криво улыбнулась Энгелю и положила руку ему на плечо.

- Вы такой милый, и я... Да, я хочу поговорить, - сказала она.- Мне не с кем было поделиться, просто не с кем. Мне приходилось держать все это в себе, внутри.